А вот интересные у него эмоции. Если нас для чего и вызвали, то точно не для того, чтобы прямо тут распять и уволить, выгнав после этого пинком под зад с территории университета. И это интересно! Сидящий передо мной мужчина филигранно контролировал выражение на своём лице. Просто фантастически, если честно. Настолько, что стоило признать — если бы не мой дар, то я бы не понял, что что-то не так.

Но его эмоции… они вообще не вязались с тем строгим и не обещающим радостного будущего выражением на его лице. Было в них что-то вроде. не знаю, может быть что-то вроде любопытства?

— Да, — не стал спорить. — Уверен, что-то такое там было.

— И? Ваши оправдания? — менторским тоном поинтересовался он.

— А нет их у меня, — хмыкнул я. — Не моя вина, что ваши студентики все такие нежные и ранимые, что стоит лишь раз надавить, и они начинают плыть…

— Александр!

— Нет, София, подожди, — перебил я ей и повернулся к ректору. — Аркадий Ростиславович, София предложила мне провести курс для её студентов. И я этим занимаюсь…

— Что, в свою очередь, возвращает нас к моему предыдущему вопросу, — вставил он. — Видите ли, какое дело, Александр. Голотова права. Наши преподаватели действительно имеют возможность самостоятельно привлекать людей со стороны для расширения круга преподаваемых знаний. Университет специально упростил эту процедуру. Но в то же самое время, похоже, мы столкнулись со случаем, когда этим правом воспользовались с вопиющим пренебрежением. Учитывая её опыт и репутацию, мало кто даже подумал о том, чтобы поставить под сомнение сделанный Софией выбор своего помощника.

Ректор выпрямился в кресле и посмотрел на меня.

— Так уж вышло, что до недавнего времени я даже и не подозревал, что в моем учебном заведении работает человек без опыта. Уж прости, если мои слова прозвучат грубо, но, какой опыт ты можешь передать своим студентам, если сам не имеешь такового…

— Аркадий Ростиславович, — вступила в разговор София. — При всё уважении, но если вы обратите внимание пусть и на краткосрочную работу Александра в «Л Р», то поймёте, что…

— София, сейчас я разговариваю не с тобой, — мягким, но явно не терпящим возражений тоном проговорил ректор. — В данный момент я хотел бы услышать ответ твоего «протеже», а не заготовленные тобою оправдания. Нельзя учить, когда сам слабо понимаешь преподаваемый тобой предмет. Одного общего понимания тут недостаточно, ведь важны детали.

Он перевел острый взгляд на меня и сделал короткий приглашающий жест ладонью.

— Итак, Александр, что же вы можете мне сказать?

— Ну для начала я бы вас поправил, — спокойно ответил я. — Это не ваш университет.

Кажется, сидящая рядом со мной София сейчас застыла каменной статуей.

— Прошу прощения? — нахмурился ректор.

— Это учебное заведение принадлежит не вам, как вы сказали ранее, — поправил я его. — Оно принадлежит империи. Вы лишь управляющий. Талантливый и способный, вне всякого сомнения, но не более того.

Он поджал губы и пристально посмотрел на меня.

— То есть из всех возможных вариантов ответа вы решили опуститься до грубости? Я правильно понимаю?

— Важны детали, — пожал я плечами. — Вы сами так сказали. Что же касается моего возраста, то могу сказать так: опыт и профессионализм измеряется не годами, а последствиями принятых решений.

— Ну не скажите, — усмехнулся он. — Всё-таки опыт — вещь возрастная.

— Самые тяжёлые ошибки, Аркадий Ростиславович, совершают не молодые, а уверенные в том, что им всё позволено. Адвокатская этика — она не про возраст, а про границу, которую ты не станешь переходить даже тогда, когда можешь. Я эту границу прекрасно вижу и понимаю. А те, кто путает её с профессиональной гибкостью, обычно потом рассказывают студентам о том, что мир делится лишь на чёрное и белое.

— В нашей работе обычно так и бывает, — возразил он. — Мы защищаем закон…

— Мы защищаем права наших клиентов. Закон — это инструмент, но не он наш подзащитный.

Губы ректора изогнулись в усмешке.

— И ты считаешь, что это этично? Ставить интересы клиента выше закона?

— Я считаю этичным не предавать клиента. Даже тогда, когда это может быть удобно. Даже когда это может быть выгодно для нас самих, университета, государства или кого-либо ещё.

Затем подумал и добавил.

— И если для того, чтобы преподавать, мне нужна седина, то я могу надеть парик.

Он пару секунд смотрел на меня тяжёлым взглядом. А я ощущал постепенно растущий ужас сидящей рядом со мной женщины. София явно находилась в панике, судорожно пытаясь понять, что ей делать в этой абсурдной ситуации.

Впрочем, я, в свою очередь, волновался уже не так сильно. Плевать, насколько хорошо он контролировал выражение своего лица. Мой дар в данном случае не обманешь. И его эмоции абсолютно не подходили человеку, который собирался уложить наши головы на плаху. Нет, вместо гнева и раздражения там царили любопытство и нечто отдаленно напоминающее веселье. Как у ребёнка, который задумал совершить какую-то шалость.

— Что же, — произнёс он, прерывая затянувшуюся паузу в нашем разговоре. — Думаю, что беседой я более чем удовлетворен. Если уж у Его Высочества, который был с вами на лекции, не возникло претензий, то, кто я такой, чтобы ставить под сомнение его мнение о вас.

А вот тут я удивился и переглянулся с Софией.

— Прошу прощения?

— У меня состоялся занятный разговор с Его Высочеством, — пояснил ректор. — Как раз после того, как он побывал на одном из ваших занятий.

Так. Я судорожно принялся перебирать в голове наш последний разговор с Меньшиковым. Там было что-то. Я точно был в этом уверен. Кажется, его охранник или помощник, уж не помню кто именно, сказал князю, что у того запланирован обед с ректором. Да? Или нет? Кажется, что-то такое было.