— Эй…

— Блок стоит такой, что не пробить! И вообще он зачарован по самое не балуй! Ну господа! Ну откуда у сиротки деньги на такую защиту, какой у вас самих нет?!

И в который раз Волконский начал упрекать меня в слишком богатой фантазии. И вот… палится, на самом деле, чёрт пархатый. Во-первых, с какого хера он вообще участвует в допросе? Во-вторых, почему настолько пристрастен? Зачем так яро пытается обвинить своего компаньона по бизнесу? Пляж отжать? Пфуй! Человека на такую сходку пригласили, что ему какой-то кабак?

И Борис Борисович, не будь дураком, тоже о чём-то таком подумал. По глазам вижу. Да и со своими перешёптываться начал.

И правильно! Если попытаться встать на его место, то получается какой-то цирк с конями и вертолётами. Что-то происходит, а что — вообще нихрена непонятно. А поскольку он главный, то и спрос в конечном итоге будет с него. Так что надо всё проверить и во всём разобраться.

— Имела место погоня, — наконец доложили Мезенцеву. — Предположительно от поместья Его Светлости и прямо до нас, камеры зафиксировали весь путь…

— А я что говорю?!

— Игорь Николаевич? — поднял бровь тайник. — Ничего не хотите нам рассказать?

— У него шпионы на теплоходе! — заорал я, закапывая князюшку ещё глубже. — Из ваших, между прочим, людей! Проверьте, Борис Борисович! Всех проверьте!

Что хотел сейчас сделать Волконский? Как ответить? Чем объяснить погоню, к которой внезапно появились вопросики? Так навсегда и останется загадкой, потому что именно в этот момент начался кипишь. На палубе «Ржевского» появились гвардейцы и прогнали всех наших чтобы те не глазели, затем взяли под контроль трап и из глубин теплохода вышли они…

Его Величество, — Николай Николаевич собственной персоной, — и Дункан Мак Брайан. Ну всё! Ну отлично же! Пускай и такой дорогой ценой, но я смог докричаться до тех, до кого следовало докричаться. И теперь-то всё решится.

Эти все ротозеи — ладно. На них странные чары Санюшки работают, и потому они в упор не видят очевидного. Но не может же принц не заметить, что стоящий напротив него человек его полная копия?!

— Ваше Величество, — поклонились все разом, отступая с дороги.

А дальше началась игра в гляделки. Одна между Санюшкой и ирландцем, а вторая, — внезапно, — между мной и молодым Романовым. Причём… не совсем понимаю с чего вдруг мне столько чести перепало. Император пристально уставился на меня. И так посмотрел, и сяк посмотрел, и похмурился, и губы пожал.

— Каннеллони? — уточнил он.

— Да, Ваше Величество.

— Как макароны?

— Как труба, — ответил я. — А учитывая, что «oni» увеличительный суффикс, то скорее как «трубища».

— Трубища, — задумчиво повторил он. — Ну и что, Василий Викторович? Верен ли ты своей Империи?

— Верен, Ваше Величество. Вот и страдаю как раз по причине излишней верности. Кто другой мимо бы прошёл, а я…

— Каннеллони! — рявкнул Мезенцев, но Император взмахом руки велел ему заткнуться.

— Ты повар, говорят.

— Раз говорят, Ваше Величество, наверно так оно и есть.

— Хорошо готовишь?

— Для повара плохо готовить — трагедия, Ваше Величество.

— Угу…

Максимально всратый диалог! Ещё и под конец Николай Николаевич ни с того ни с сего спросил:

— При чём тут калитка?

А я и хрен знает что на такое ответить; сам без понятия причём она здесь. Блаженный он что ли? И как же хорошо, что наш с Императором разговор на этом закончился, потому что до Дункана Мак Брайана наконец начало что-то доходить. Он аж проморгался. И теперь два рыжих стояли друг напротив друга, вытаращив глаза.

— Take off your top, — в конце концов сказал ирландец.

— Чо? — уточнил Санюшка.

— Футболку сними!

— Зачем?

— Снимай, тебе говорят!

Затравленно озираясь, Санюшка стянул с себя верх. Ссутулился под взглядами и даже немного дрожать начал на нервяках. Дункан же тем временем уставился ему под сиську и аж рот раскрыл. Мне тоже стало интересно, что там такое интересное, и тут я впервые увидел Санюшкино родимое пятно. Не сказать, чтобы мы с Аничкиным часто голяком друг перед другом щеголяли, но на пляже всё-таки купались и… как же я сам-то не заметил? Это ж не херабора какая-то абстрактная, а идеальный четырёхлистник!

— Brother?

— Не, — покачал головой Санюшка. — Александр.

— Brother! — ирландец так резко кинулся обниматься, что гвардейцы аж вздрогнули и к пушкам потянулись. — Bloody hell, it’s really YOU! I thought you were dead!

— Чо говорит? — вытаращился на меня Санюшка.

Будто побитый пёс, который выхватив раз теперь никогда и ни за что не доверится людям, рыжий до сих пор ждал какого-то подвоха.

— Всё нормально, говорит, — улыбнулся я. — У тебя так точно…