— Молодец, но очень скоро станешь вообще молодцом-молодцом.

— Это как?

— Кто не работает, тот не ест. Потом расскажу. Пошли, поужинаем и помоемся.

— А можно с собой куклу взять? — девочка покосилась на свой рюкзачок.

— Ей будет неприятно в бане. Потом с ней поиграешь, — я легонько тюкнул пальцем в темечко девочки, намекая, чтобы та прекратила доставать меня ненужными вопросами.

Я затащил вещи в спальню и занялся настройкой сигнального контура. Девочка в этот момент подошла к окну. Сквозь мутное толстое стекло по тёмной улице загадочно плыли огоньки фонарей.

— А мы здесь надолго? — спросила та. — В Трайске было хорошо, там Консерва. Здесь церковь, её много. Мы надолго?

— Кто знает, — я задумчиво повертел в руке зелёный камушек сигнального контура. Девочка отвернулась от стекла и с незаданным вопросом посмотрела на меня. — Я не знаю, сколько мы будем в городе этом. Но мне работать до весны, не раньше.

— А потом? — с мольбой в голосе пролепетала малышка.

— Надо сплавать на северный материк.

— А потом?

— Суп с котом, — отрезал я, на что девочка хихикнула. — Прекращай грузить меня экзистенциональными вопросами.

— Э-э-э, — девочка наклонила голову, несколько раз моргнув. — А это какие вопросы?

— Которые тебе задавать нельзя, иначе жопу мёдом обмажу и на муравейник посажу, — отрезал я, на что девочка опять захихикала. Не знаю, как вообще ведут себя дети в её возрасте, и какие у них интеллектуальные способности, но девочка явно не из глупых. Она как-то различает, когда я говорю серьёзно, а когда отшучиваюсь.

Я настроил сигнальный контур и запитал его, привязал к нему девочку — и спустился по лестнице на первый этаж. Дверь мне открыл мужик лет пятидесяти с заострёнными ушами равнинных эльфов. Он сразу понял, кто перед ним стоит, скрыл за кашлем проклятья и начал рассказывать про устои в доме. Но вскоре я перебил его и обрисовал, что сам буду платить за всё. Мужика это напрягло. Мало того, что ксат припёрся в важный для всех разумных город, так ещё и устоявшиеся нормы попирает. Но обещал завтра зайти и всё подробно обсудить.

Я собирался самостоятельно закупать всё необходимое для дома, но получится прекрасно, если получится скинуть это всё на мужика. Да и чуйка подсказывала, что не стоит лично закупаться дровами и прочими расходниками: кто знает, что «одухотворённые» разумные могут учудить при виде ксата.

* * *

В ожидании приглашения в Собор скучать не пришлось. Уже в первый день я выработал привычку, после завтрака в ресторане подолгу гулять по городу, изучать его и присматриваться к местным ценам. После обеда в том же ресторане мы с девочкой возвращались домой, передохнуть от испепеляющих ненавистных взглядов.

Народ в городе слишком «одухотворённый», горожане не стеснялись бросать в мою сторону проклятья, а некоторые лавочники отказывались продавать товар. И можно было бы думать, что это из-за ошейника на девочке, но в один из дней я оставил её в квартире и прогулялся по незнакомой части города. Результат не изменился.

Ещё в первый день, после обсуждения с хозяином дома всех деталей, моя паранойя несколько притупилась, оставив после себя лишь лёгкую настороженность. Мужик по своим обязанностям должен закупать дрова, организовать ежедневный подвоз воды, при необходимости покупать провизию, и предоставить магический обогреватель. Последнему я был несказанно рад, хоть без искусственного камня маны мне пользоваться им нельзя. Но и камень маны мужик предоставлял, как и магическую плиту, и сам договаривался с местными магами о подзарядке камня. Одним словом, он преспокойно выполнял обязанности эдакого слуги, теперь ему будет платить не церковь, а я лично.

В начале разговора мужик умело скрывал отвращение ко мне, но увидел стопку монет Арнурского королевства и засунул себе в жопу свои же эмоции. А перед уходом коротко шепнул, что может и всякие просьбы исполнить, за оплату, естественно. Просьб у меня не было, но имелось кое-что другое. Мужик опешил от моих вопросов, но рассказал всё необходимое.

Именно поэтому в первый же день мы с девочкой пошли к одному из продавцов тканей. Нутон в парчовом халате подозрительно скосил глаза в ответ на мою просьбу, но от вида двух золотых моментом всё исполнил. Из его лавки мы вышли с метровыми отрезами разной ткани по толщине, качеству и цвету, десятком мотков ниток и комплектом разных иголок. А уже из следующей лавки мы вышли с десятком клубков шерстяной пряжи и набором спиц для вязания.

Вязать спицами я не умею, иглой работаю на базовом уровне — зато вечером мужик пришёл с новостью, что его знакомая согласна обучить девочку основам портняжного ремесла. Денег потребуется немного, с пятёрку золотых до самой весны. Тем более что и ежедневно на учёбу девочка ходить не будет.

— Научишься иголкой работать, сможешь вещи шить и вязать. Поняла? — я показал девочке на ткани и нити, разложенные на кухонном столе.

— Да. А зачем? — неуверенно спросила девочка. Я не понял вопроса и жестом показал развить мысль. Девочка жест не поняла, пришлось объяснить его значение. — Зачем учиться иголкой работать?

— Затем, чтобы ты поняла ценность труда. И ценность денег. Помнишь, тебя в княжестве на рынок водили, о деньгах рассказывали?

— Помню, Нона водила меня. Я тогда сыр купила… кажется, — на последнем слове девочка смущённо захлопала глазками.

— А помнишь, на празднике ты купила еду? — на этот вопрос девочка закивала. — А откуда деньги берутся, знаешь?

— Нона говорила, что их… это… — девочка ударила кулачком в ладошку. — Чеканят, вот.

— Молодец, но как они у меня появляются? Я их чеканю?