После этого я украл много вещей, и хотя получил свою долю пинков, я всё ещё наношу удары в ответ.

Я причмокнул губами и спросил:

— Тебя этому учили в школе домовых?

— Спроси свою полуночницу, — ответил Матвей. — О, подожди, она даже глазом не моргнула при виде этого хаоса.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, прищурившись.

Матвей огляделся по сторонам. Остальные спали по другую сторону широкой подземной дороги. Конечно, кроме полуночницы. Домовой поморщился и короткими руками откинул с лица растрепанные волосы.

— Мне чертовски нужно выпить, — сказал он наконец. — А тебе нужно открыть глаза. Не все, кто выполняет твои приказы, находятся здесь по доброте душевной или добровольно.

— Харгрим такой? — спросил я, проверяя его. Слова домового, хотя и параноидальные, заставили меня задуматься.

— В имперском обществе было три привилегированные касты. Старейшины, или Старшая кровь.

— В чем разница?

— Старейшина Крови не всегда является Старейшиной, — ответил Матвей.

«Верно. Это какое-то дерьмово-странное правило,» — подумал я.

— А какие остальные?

— Избранные. Древние родословные, которые получили свое положение благодаря заслугам. Обычно классы воинов, или Охотников. И, наконец, Ремесленники — кузнецы, архитекторы, барды…

— Барды?

— В песне есть сила, Владислав.

— А как насчет остальных людей? — спросил я.

— Они были выше людей, но они стояли далеко от высших каст. Некоторых просто вышвырнули, а другие так и не вышли из леса.

— Звучит заманчиво, — прокомментировал я. — На самом деле, примерно так мы и поступаем.

— Люди не держат рабов, Владислав.

— Степняки так делают, — возразил я.

— Это имперский обычай, — проворчал Матвей.

— Так к чему ты клонишь, домовой? Харгрим был рабом, — сказал я.

— Был Владислав. Затем он стал имперским кузнецом. И Филимон тоже, — объяснил Матвей и повернул голову, чтобы свирепо взглянуть на старика, который незаметно подошел к нам и подслушивал наш разговор.

— Матвей прав, Владислав, — сказал Филимон с легкой усмешкой. Его лицо выдавало возраст, когда он не пользовался гримом. — Мы имперцы. Вознагражденные бывшие рабы — еще большие фанатики, это ты хочешь сказать, не так ли?

— Ты убийца, имперец, — сказал Матвей. — На кого ты работаешь?

— Я хочу, чтобы Владислав добрался до места назначения, — ответил Филимон, как обычно, увиливая от ответа.

— Почему?

— Почему ты хочешь отомстить за своих любимых? Найди некроманта, который это сделал, и убей его насмерть? — спросил Филимон, и Матвей так сильно заскрежетал зубами, что я услышал его за метр.

— Я поклялся сделать это, черт возьми!

— Как и я, — просто ответил Филимон. — У каждого есть своя миссия, Матвей.

Что ж, это отвечает на пару вопросов, которые у меня возникли после встречи в Новгороде.

Я вздохнул и посмотрел на свои сапоги. Они были изрядно поношены, в двух местах от подошвы оторвались куски. Как много времени уже прошло с тех пор, как я снял их с трупа в лодке. Скоро придётся искать новые или как-то их чинить.

«Раб Лон-Лона, похоже, из тех ребят, которые любят чинить обувь», — подумал я.

— Итак, теперь, когда вы всё выяснили, мы можем быть друзьями? — спросил я у низеньких существ. Филимон пожал плечами, а Матвей разочарованно застонал.

Тогда я решил сам всё уладить:

— У него есть задание, Матвей. Держу пари, что кто-то дал ему её, — Филимон чуть не захлебнулся от моих слов. — Он хочет помочь добраться до проклятых земель. Это полезно для моего дела. Верно, Филимон?

— Правильно, господин Владислав, — со смешком ответил Филимон.

— Просто Владислава будет достаточно, — невозмутимо произнёс я и широко зевнул, чувствуя, как лоб разболелся от усталости. — Чёрт возьми, я едва ли поспал пару часов, — добавил я и взглянул на своих товарищей. — Не думаю, что в моём состоянии я смогу помочь вам построить пандус.

Даже Матвей выдавил улыбку при моих словах.

Если подумать, это было немного странно, поскольку я не шутил.