Для очистки совести Стас похлопал по камню ладонью, провел по невидимым в сгущающихся сумерках знакам — ничего. Если стела и работала как дверь, то сейчас она закрылась намертво. Ни щелочки, ни намека на скважину.

Он встал с колена, отряхнул брюки и вздохнул — замшевые туфли-лоферы для леса не годятся. Когда они развалятся — вопрос времени, причем ближайшего. Но вариантов нет, надо идти. Немного поколебавшись, Стас выключил телефон. Да, в темноте идти рискованно, но кто знает, когда остатки заряда понадобятся для чего-то по-настоящему важного? А пока — вон, луна уже встает. Круглая такая, желтая! И яркая — сразу стало светлее! Понять бы еще, куда идти?

Лес вокруг молчал, не давая подсказок и ничего не запрещая. Стас поправил сумку, еще раз вздохнул — и пошагал наугад, выбирая место, где было поменьше кустов.

* * *

Семь случаев гибели от укуса змеи… Пожар на мельнице… Вспышка лихорадки с красной сыпью… Двое умерло от бешенства — одного укусила якобы дохлая лиса, с которой болван решил снять шкуру, второго — собственная собака. Еще пожар, на этот раз сгорел общественный овин. Укусила змея — восьмой случай и снова смерть! А ведь гадюки летом не слишком опасны, хоть кто-то должен был выжить. Пересох деревенский колодец… А в другой деревне колодезная вода протухла, отдает болотом, и чистка не помогает. Еще один эпидемический казус, на этот раз тифозный. Впрочем, при гнилой воде как раз неудивительно. Но пострадала всего одна семья, и вот это странно, обычно тиф распространяется мгновенно. Обрушился мост через ручей… Это, скорее всего, сюда никак не относится, но деревенским старостам было настрого приказано сообщать о любых чрезвычайных происшествиях, вот они и стараются.

Гнилые мосты и порченые колодцы, ядовитые змеи и бешеные животные, пожары и болезни, ушедшие обратно в землю родники и сломавшие на ровном месте ногу кони… По отдельности — совершенно ничего особенного и необычного, такое происходит повсеместно и постоянно! Однако что-то не дает покоя, зудит, словно комар в темноте — и ни поймать, ни отмахнуться.

Видо потер виски, устало прикрыл глаза, оперся подбородком о сплетенные пальцы, поставив локти на стол. Перед ним лежал список происшествий, собственноручно сведенный из донесений сельских священников, мелких служащих и орденских осведомителей. Список, в котором Видо уже выучил каждое слово, и сейчас, стоило опустить тяжелые веки, ровные чернильные строчки сами всплывали перед внутренним зрением. Самые обычные происшествия! Просто… их слишком много.

Вот уже вторую неделю Видо упорно копался в архиве, не передоверяя это секретарю. В основном, потому что и сам точно не знал, что ищет. Пожары и бешеные лисы — это не орденское дело! Патермейстеры не гоняются за гадюками, даже если те в этом году отличаются особенной злобностью. А мост мог упасть и сам, если за ним плохо следили. Мог ведь? Разумеется!..

— Герр патермейстер, прошу прощения… — раздался знакомый голос, и Видо открыл ничуть не отдохнувшие глаза.

— Господин Фильц? — удивился он. — Разве к вечерне еще не звонили?

— Три часа назад, с вашего позволения, — сухо подтвердил секретарь. — И если у вас нет поручений, я бы хотел откланяться.

— Господа ради, Фильц, я давным-давно сказал, что вы не должны задерживаться вместе со мной.

Видо поморщился, чувствуя одновременно вину и досаду. Конечно, уходить со службы раньше начальства — это дурной тон, однако он действительно предупреждал Фильца, что часто забывает о времени, и этому примеру совершенно не обязательно следовать.

— Прошу прощения, герр патермейстер, — чопорно и с едва заметной неприязнью отозвался секретарь. — Я не считаю возможным лишить вас должной помощи.

«Зато считаете возможным упрекнуть меня в этом», — очень хотелось сказать Видо, но он сдержался. Хотя позиция Фильца в данном вопросе все чаще вызывала глухое раздражение. Ну что это такое, в самом деле?! Разрешение уходить в положенный час тебе дано, либо пользуйся им, либо уж тогда не жалуйся! А строить из себя мученика…

— Идите, Фильц, — уронил он вслух, привычно одернув себя, не позволяя усталости и гневу прорваться ни словами, ни тоном. — Я очень ценю ваше старание, но сейчас, право, оно излишне. Отдыхайте, и в будущем прошу помнить, что сохранять силы — ваш долг перед Орденом и Господом. Я сам здесь все закончу.

— Да, герр патермейстер, — поклонился Фильц. — Доброй ночи, да благословит вас Господь.

Видо кивнул и снова уткнулся в список. За окном уже стемнело, и следовало подлить масла в лампу — фитиль начал потрескивать и чадить. Но он не хотел вставать, боясь упустить ниточку мысли, которую снова с трудом поймал.

Итак, все дело в том, что происшествий слишком много по сравнению с обычным их количеством. Пожары в сухое время года не редкость, змеи тоже постоянно кого-то кусают, но в прошлом году, он проверил, таких случаев по округе было всего два! В позапрошлом и третьего года — три и четыре соответственно. А четыре года назад и вовсе один. Статистика неумолимо намекала, что-либо в этом году крестьяне особенно неосторожны, либо змей попросту стало больше.

Фильц, позавчера увидев его выкладки, поджал губы и заметил, что статистика должна основываться на более длительном периоде наблюдений и более обширных данных. Видо с этим был полностью согласен, но вот беда — таковые наблюдения и данные попросту отсутствовали.

Его предшественник по управлению окружным капитулом не считал нужным отмечать то, что напрямую не касалось деятельности Ордена. Протоколы допросов, сводки подозрительных происшествий, даже количество выданных кошачьих жетонов — пожалуйста, сколько угодно, порядок в документах он оставил после себя идеальный! Но считать деревенские пожары и бешеных собак? «Чудить изволите, герр патермейстер», — ясно видел Видо в холодном взгляде многоопытного Фильца, доставшегося ему вместе с капитулом.