Я резко повернул голову в ту сторону — и увидел ЕГО.

Мужчина с длинными белыми волосами, ниспадающими на чёрные, безупречно сшитые мантии, стоял в нескольких шагах от нас. Его бледное, высокомерное лицо было абсолютно бесстрастно, но в холодных глазах очень легко читался целый океан презрения. Он наблюдал за нами, словно за интересными, но малозначимыми насекомыми.

Дождавшись, пока мы приблизимся к нему, он тут же сказал:

— Августа… Какая… неожиданная встреча, — произнёс он, и хоть его голос был вежливым, но в то же время казался СЛИШКОМ гладким, словно шёлк, который прикрывает острейшую сталь.

Увидев своего собеседника, бабушка резко замерла. Её спина выпрямилась, а пальцы сжали трость с такой силой, что костяшки побелели.

— Люциус, — ответила она, и в этом одном слове звучала целая буря — ненависть, отвращение, и предостережение, чтобы он и не думал связываться с ней.

Люциус медленно приблизился, его взгляд скользнул по мне сверху вниз, будто я был чем-то незначительным, после чего он протянул:

— Это и есть твой внук? — спросил он, и в его тоне явно звучало: «Это тот самый слабак, позор вашего рода?»

Бабушка слегка прикрыла меня собой, и ледяным голосом прорычала:

— Если тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО есть что сказать, Люциус, говори. В противном случае — не задерживай нас.

Уголок его губ дрогнул в намёке на лёгкую улыбку, а затем он сказал, явно наслаждаясь ситуацией:

— Как прямолинейно. Что ж, я просто хотел поинтересоваться… Не пересмотрела ли ты свою позицию по Закону о преследовании оборотней? Совет Волшебников скоро вынесет решение, и твой голос мог бы быть… решающим.

Бабушка даже не моргнув, тут же решительно ответила:

— Скорее магия моего рода откажет, чем я изменю свою позицию, Люциус.

Тишина.

Малфой не дрогнул, но в его глазах промелькнуло что-то очень хищное и опасное.

— Жаль, — произнёс он мягко. — Ты всегда была слишком… упряма для собственного же блага.

Затем его взгляд снова упал на меня, и чему-то криво усмехнувшись он спросил:

— А как поживают твои родители, юный Лонгботтом?

От неожиданности, что он посмел задеть эту тему, сердце у меня пропустило удар, но не успел я хоть как-то среагировать, как бабушка резко шагнула вперёд, её магия вскипела вокруг нас, но Люциус на это лишь ещё шире усмехнулся — он ХОТЕЛ этой реакции и он её добился.

— Довольно, — прошипела Августа. — Ты переходишь все границы!

Люциус медленно отступил, делая театральный жест рукой.

— Конечно, прости мне мою бестактность. — он слегка наклонил голову, но в этом жесте не было ни капли уважения, после чего проронил:

— До следующей встречи, Августа.

Но прежде чем уйти, он бросил на меня ещё один насмешливый взгляд, после чего сказал:

— Надеюсь, твои родители хотя бы понимают, что их сын жив… Они же ещё способны что-то понимать?

В этот момент все мои внутренние тормоза напрочь смело волной всепоглощающего гнева. На одних инстинктах я потянулся к волшебной палочке, но бабушка ловким движением мгновенно схватила меня за запястье, а затем прожигая меня горящим взором сказала короткое, но ёмкое:

— Нет.

Малфой же не стал дожидаться результатов своего пассажа и уже уходил в эффектно развивающейся мантии.

Я буквально дрожал от с трудом контролируемой ярости:

— Он… он…

— Он хотел именно этого, — холодно сказала бабушка, после чего тут же добавила:

— Он хотел, чтобы ты дал ему ПОВОД, которым он бы воспользовался сполна.

Мы стояли так несколько секунд, пока фигура Малфоя окончательно не исчезла в толпе. Только тогда бабушка разжала мою руку и внимательно заглянув в мои глаза прошептала:

— Запомни, внук, с такими, как Малфой, ни в коем случае нельзя играть по их правилам. Они планируют свои действия на много шагов вперёд, и выйти победителем из противостояния с ними практически невозможно.

Я кивнул, но в голове уже звучал новый голос — не хранителя, а мой собственный:

«Когда-нибудь он ответит за каждое слово, вылетевшее из его грязного рта…»

Сразу после того, как Августа убедилась в том, что её слова действительно дошли до моего сознания, она развернулась и продолжила меня тянуть в одной её ведомом направлении.

Я этому не сопротивлялся, по прежнему переживая недавнюю встречу с тем, с кем рано или поздно мы точно окажемся по разную сторону баррикад. Должен признать — этот засранец реально впечатлял. От манеры держать себя до внешнего вида.