<p> «Книга написана в рамках вселенной «Мешок» Макса Вальтера».</p> <p> После падения в горячей точке Егор Крылов просыпается в Мешке — зоне вечного дождя, заброшенных фортов и существ, не вписывающихся в человеческое понимание.</p> <p> Прошлое — стёрто. Осталась только дорога. Бывший военный теперь водит конвои, а после одного из рейсов получает дар, который нельзя объяснить.</p> <p> Торговый союз поручает ему сопровождение закрытого груза через Пустошь. Чем дольше длится рейс, тем сильнее Крылов ощущает: груз опасен, фракции охотятся за ним.</p> <p> Когда исчезает доверие, искажается реальность, а прошлое снова встаёт на пути — приходится выбирать: дойти до конца или остановить то, что не должно попасть в чужие руки.</p>
Пролог. Двадцать семь секунд
Двадцать семь секунд. Именно столько времени требуется, чтобы принять решение, которое изменит всё.
Егор Крылов считал их в голове, пока тяжелый бронетранспортер несся по горной дороге. Пыль, рыжая и едкая, настолько густая, что дворники лобового стекла не справлялись. Он вел машину больше по наитию, чем по видимости, чувствуя колею всем телом.
— Держись правее, сейчас будет поворот, — прохрипела рация голосом капитана Мурашова.
Егор даже не взглянул на прибор. Он знал эту дорогу как свои пять пальцев — каждый камень, каждую выбоину.
— Вас понял.
Он слегка довернул руль, и многотонная махина, заскрипев подвеской, выровнялась вдоль невидимой за облаком пыли обочины.
Рваное дыхание справа напомнило, что он не один. Рядовой Вершинин, белый как мел, с закушенной губой и испуганными глазами, сжимал автомат побелевшими от напряжения пальцами.
— Первый раз на выезде? — спросил Егор, не отрывая взгляда от дороги.
— Ага, — едва слышно отозвался Вершинин. — Говорят, район горячий.
Егор усмехнулся.
— Не бывает холодных. Здесь везде стреляют. Но мы проскочим.
В его устах это звучало как факт. Три года в горячих точках на должности водителя военного транспорта научили Егора одному: если веришь, что проскочишь — проскакиваешь.
Двадцать секунд.
Рация снова ожила.
— Крылов, ускорься, — голос Мурашова звучал напряженно. — Разведка доложила о движении в соседнем ущелье. Возможно, нас пытаются перехватить.
— Уже жму, — отозвался Егор, вдавливая педаль газа.
Двигатель взревел, и БТР, подпрыгивая на ухабах, рванул вперед. За ними в колонне шли еще две машины с боеприпасами и медикаментами. Обычный конвой снабжения для отдаленной базы. Обычный... как и десятки до этого.
Пятнадцать секунд.
Дорога впереди внезапно очистилась от пыли — они выехали на открытый участок, где горные ветра сдували все облака. И в тот же момент Егор почувствовал это — невыразимое словами, но безошибочное ощущение опасности. То самое чутье, которое не раз спасало его задницу.
Десять секунд.
— Капитан, мне это не нравится, — произнес он в микрофон. — Слишком тихо.
— Продолжай движение, — отрезал Мурашов. — Мы почти у...
Взрыв прогремел слева, там, где дорога проходила вплотную к скальному выступу. Сдетонировало самодельное взрывное устройство, обрушив на дорогу камнепад.
Пять секунд.
Егор крутанул руль, пытаясь уйти от летящих обломков. Бронетранспортер накренился, правые колеса повисли над пропастью. В наушнике слышались крики, где-то сзади раздавались выстрелы.
— Засада! — заорал Вершинин, выставляя автомат в смотровую щель. — Справа по ходу движения!
Егор не отвечал. Вся его сущность сосредоточилась на том, чтобы удержать машину на дороге. Мир сузился до размеров приборной панели и лобового стекла.
Три секунды.
Новый взрыв, на этот раз прямо под колесами. Егор почувствовал, как земля уходит из-под них, как БТР начинает заваливаться правым бортом в пропасть. Завизжал металл, кабину заполнил дым.
Две секунды.
— Прыгай! — крикнул он Вершинину, уже понимая, что спасения нет, что колонну подставили, что они пропали все...
Одна секунда.
Время замедлилось, растянулось, как густая патока. Егор увидел, как Вершинин, словно в замедленной съемке, тянется к люку, как снаружи вспыхивают все новые и новые взрывы, как осколки впиваются в броню со звуком, похожим на град по железной крыше.
Последняя мысль была удивительно ясной: «Как глупо умирать в железной банке».
Ноль.
БТР сорвался с обрыва. В последний момент, в каком-то отчаянном рефлексе, Егор бросил взгляд в боковое зеркало и увидел, как головная машина с капитаном Мурашовым взрывается, превращаясь в огненный шар.
А потом реальность расплылась. В момент удара Егору показалось, что металл внезапно стал мягким, как вода, что время остановилось окончательно, а пространство вокруг вывернулось наизнанку, как перчатка. Он почувствовал невыносимую боль во всем теле, а затем — бесконечное падение сквозь черноту.
Его последним ощущением был звук — негромкий, но настойчивый стук дождя по металлу.
Первое, что почувствовал Егор, приходя в сознание, — холодную влагу, стекающую по лицу. Он лежал на спине, и дождь бил прямо в глаза.