— Матерь моя... — выдохнула Химера.

Матка была невероятной. Размером с трехэтажный дом, она возлежала на каменном ложе как древняя богиня. Хитиновый панцирь переливался в слабом свете, множественные конечности были сложены с почти человеческим изяществом. Голова, увенчанная костяным гребнем, покоилась на передних лапах.

И она не спала. Шесть огромных глаз следили за приближающимися людьми.

— Не бойтесь, — прошептала Мать-Настоятельница. — Она не причинит вреда. Она ждала вас.

Они подошли ближе. Матка не двигалась, только глаза следили за каждым их шагом. Когда они остановились в десяти метрах, воздух вокруг словно загустел.

И тогда в сознании Егора расцвели образы.

Долгое ожидание. Пустое гнездо, где было око. Слепота расползается. Дети теряются в темноте.

Чувства, а не слова. Тоска древнего существа, потерявшего часть себя.

Ты. Носитель. Чужой-но-не-чужой. Подойди.

Егор сделал шаг вперед, потом еще один. Черный камень в кармане стал горячим, пульсирующим.

Покажи мне себя-меня. Покажи изменённое.

Он достал камень. В полумраке пещеры тот казался дырой в реальности, кусочком абсолютной темноты.

Матка медленно подняла голову. Движение было величественным, полным древней мощи. Новые образы хлынули в сознание — удивление, смешанное с... восхищением?

Око-не-око. Изменилось. Срослось с тобой-чужим. Новое. Непредвиденное. Интересное.

— Я готов вернуть его, — сказал Егор.

Вместо ответа — калейдоскоп ощущений. Сомнение. Любопытство. Древняя мудрость, взвешивающая возможности. И вопрос, сотканный из образов: Понимаешь ли, что предлагаешь? Видишь ли путь, который открывается?

Вот продолжение в том же стиле:

Образы хлынули в сознание. Он видел мир глазами Матки — тысячи тварей, ее детей, рассеянных по западному сектору. Видел их инстинкты, их голод, их преданность Матери. И видел, как без ока эта связь слабеет.

Нити рвутся. Дети-потерянные блуждают. Забывают когда-охотиться-когда-прятаться. Голод затмевает разум. Хаос растёт.

Тревога древнего разума пронизывала каждый образ. Страх не за себя — за детей, которые без направляющей воли превратятся в бессмысленных убийц.

Но ты-с-оком... Новая возможность. Не видела такого прежде.

Новые образы. Егор видел себя со стороны — человека с черным камнем, способного направлять тварей. Видел возможности, которые это открывало.

Мост-между-мирами. Понимание-где-не-было-понимания. Дети узнают тебя-человека как узнают меня-Мать. Новый путь. Опасный. Неизведанный.

— Я не понимаю.

Вместо слов — приглашение. Образ протянутой конечности. Доверие, смешанное с надеждой.

Прикосновение покажет. Но больно-будет. Изменение всегда больно.

Матка протянула переднюю конечность — медленно, осторожно. Коснулась камня в руке Егора.

Мир взорвался.

Он был везде и нигде. Тысячи перспектив одновременно — маленькие голодные разумы, простые и яростные. Синий-быстрый мчится по улице, радость охоты. Красный-сильный ломает стену, удовольствие от разрушения. Желтый-хитрый прячется, ждёт добычу. И в центре всего — Матка, древний разум, удерживающий эту орду от хаоса любовью и волей.

Видишь-теперь? Чувствуешь-моих-детей?

— Невероятно... — услышал он голос Химеры словно издалека.

Вот продолжение в том же стиле:

Видение прошло. Егор обнаружил себя стоящим на коленях, тяжело дыша. Химера поддерживала его, в глазах — восхищение и страх.

— Что ты видел?

— Все, — прохрипел он. — Я видел все.

Матка смотрела на них, и в её многочисленных глазах мерцало нечто тёплое. Образы-чувства: Одобрение. Надежда. Осторожный оптимизм.

Понимаешь теперь. Два пути. Око возвращается — я снова вижу, дети успокаиваются. Или... новое. Ты-мост. Человек-который-говорит-с-детьми. Невиданное.

— А что будет с Егором? — резко спросила Химера. — Если он выберет второй путь?

Матка повернула голову к ней. Долгая пауза, затем образы, более мягкие, предназначенные для человеческого понимания.

Человек-но-больше. Слышит-детей-моих как я-слышу. Дети узнают-его как часть-меня. Не теряет себя. Добавляет к себе.