— А где ваш босс? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не слишком дрожал от сдерживаемого гнева.

Троица удивленно подняла на меня глаза.

— Игоря Степановича нет, — пожал плечами Суслик. — Он на экстренную операцию ушел. А что, что-то случилось?

— А ты что, Илья, уже закончил с пациенткой? — Белочка-Борисова подалась вперед, и в ее глазах я заметил какой-то нездоровый блеск. — Так быстро? Нашел у нее что-нибудь интересное?

Я смерил их всех троих тяжелым взглядом.

— А то вы не знаете, что это за пациентка! — прорычал я. — Это же обычное посвящение в хирурги, так ведь? Подсунули мне здоровую женщину, чтобы я тут весь день, как идиот, бегал и искал у нее несуществующие болячки! Самих-то, небось, также посвящали, когда вы только пришли! И теперь решили на мне отыграться! Так вот, знайте, я в эти ваши дурацкие игры играть не собираюсь! И под дудку Шаповалова плясать тоже!

Пончик-Величко испуганно выпучил глаза и замотал головой.

— Да ты что, Илья! Какое посвящение?! У нас в хирургии такого отродясь не было! Игорь Степанович, конечно, строгий, но он таким не занимается! И нас никто не посвящал! Мы просто работали, и всё!

— Да-да, — тут же подхватил Суслик-Фролов, пытаясь изобразить на своем лице крайнюю степень удивления. — Это действительно очень сложный и непонятный случай! Игорь Степанович сам уже голову сломал, пытаясь понять, что с Дериглазовой!

— И ты им веришь, двуногий? — скептически прошептал Фырк мне на ухо. — По-моему, они врут как дышат! Уж больно у них морды хитрые!

Я задумался.

Слова хомяков звучали на удивление правдиво. В их голосах не было обычной издевки или насмешки. Скорее, какое-то замешательство и даже сочувствие. Но я не исключал, что они могут быть заодно с Шаповаловым и просто разыгрывают этот спектакль, чтобы меня запутать.

И тут у меня в голове родился план. Коварный, но, как мне показалось, очень эффективный.

Я сделал самое озабоченное и встревоженное лицо, на какое только был способен.

— Да? Правда? — я постарался, чтобы в моем голосе прозвучали нотки раскаяния. — А я подумал, что это Шаповалов так надо мной издевается. Простите, ребята, если что не так. Ну, раз это действительно сложный случай… Пойду тогда еще поищу. Может, что-нибудь и найду.

Я развернулся и вышел из ординаторской, оставив хомяков в полном недоумении.

— Ты что это задумал, двуногий? — тут же вцепился в меня Фырк. — Какой еще искать? Она же здоровая, как бык! Или ты решил у нее радикулит найти? Или, может, плоскостопие?

Я только загадочно улыбнулся и ничего ему не ответил. Вместо этого я зашел в процедурный кабинет, взял из шкафчика стерильный шприц и пару пробирок и снова направился в палату к Дериглазовой.

— Валентина Сидоровна, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более серьезно и озабоченно. — Знаете, что-то мне ваши анализы, которые вы сдавали при поступлении, не очень нравятся. Есть там некоторые настораживающие моменты. Я бы хотел их перепроверить. Давайте-ка мы с вами еще разок кровь из вены возьмем, хорошо?

Тетя Валя, услышав про «настораживающие моменты», тут же испуганно выпучила глаза и безропотно протянула мне руку. Я быстро и профессионально взял у нее кровь, поблагодарил за терпение и поспешил в лабораторию.

Лаборатория находилась на другом этаже, и всю дорогу Фырк не переставал пыхтеть и возмущаться.

— Ну, двуногий, я от тебя такого не ожидал! — скрипел он. — Мучить бедную женщину, брать у нее кровь, когда она и так здорова! Это же просто садизм какой-то! Я всегда знал, что вы, лекари, — скрытые маньяки!

Я только усмехался. Пусть себе ворчит. Скоро он все поймет.

В лаборатории, благодаря моему новому статусу и паре ласковых слов в адрес симпатичной лаборантки, мои анализы пообещали сделать вне очереди. Да и магия здесь творила чудеса — специальные артефакты выделяли все необходимые элементы и показатели буквально за десять-пятнадцать минут.

Я взял распечатку с результатами и внимательно пробежал по цифрам. Ну, так я и думал. Все в пределах идеальной нормы.

Я вернулся в палату к Дериглазовой. Она ждала меня с нескрываемой тревогой.

— Ну что, господин лекарь? Что там у меня? — ее голос дрожал.

— Валентина Сидоровна, — я постарался придать своему лицу самое скорбное выражение. — Боюсь, новости у меня для вас не очень хорошие. Анализы подтвердили мои самые худшие опасения. У вас очень серьезное и редкое заболевание. Называется оно «острая перемежающаяся порфирия с преимущественным поражением центральной нервной системы». Если не начать немедленное лечение, последствия могут быть самыми печальными.

Тетя Валя ахнула и схватилась за сердце.