Шрифт:
— Все верно, Ярослав Константинович, — кивнул Иван.
— Мы вот тут с господами обсуждаем один интересный эффект, — откинувшись на спинку стула, произнёс я. — И пришли к выводу, что на данный момент магической науке неизвестны средства, которыми можно влиять на реальность через огромные расстояния. Ты не против, если мы порассуждаем об этом феномене?
— Нет, ваша светлость, я ничего против не имею, — практически без задержки, ответил оборотень.
— Хорошо, — кивнул я. В принципе, этого уже было достаточно, чтобы понять, что Иван готов сотрудничать. — Допустим, у какого-то человека появилась задача построить огромный артефакт, способный контролировать потоки энергии на большом расстоянии. С чего бы он начал, как вы думаете, Григорий Владимирович?
— Это вообще не имеет никакого отношения к теме нашей встречи, — проворчал в ответ Распутин.
— И все же? — настойчиво повторил я.
Архимаг Смерти пару мгновений смотрел мне в глаза и потом понял, что я не отступлю. Григорий Владимирович не привык кому-то уступать и я видел, что ему тяжело даётся этот разговор.
— Учитывая особенности моего аспекта, — наконец недовольно произнес Распутин, — я бы сказал, что начать стоило с грандиозного жертвоприношения.
Вероятно, граф думал, что меня такой ответ оттолкнет, но я только широко улыбнулся и одобрительно кивнул, предлагая ему продолжить.
— Но это маловероятно, — вмешался в разговор Муравьев. — Чтобы создать нечто подобное, требуется колоссальное количество жертв. Я не очень понимаю, о каком эффекте вы говорили, Ярослав Константинович, но если какая-то сила действовала в масштабах целой аномальной зоны, то речь идет о десятках тысяч живых существ.
— Или сотнях, если говорить о добровольных жертвах, — добавил Распутин. — Вот только это невозможно. Уж поверьте мне, найти несколько сотен добровольцев, готовых в любую секунду расстаться со своей жизнью, практически невозможно. А поэтому стоит исходить из первого варианта, когда на алтарь кладут тысячи людей. Но вы же понимаете, что такое не осталось бы незамеченным?
— Эти тысячи, даже если бы их взяли из тюрем и казематов по всей стране, набрать сложно, — согласился Павел Александрович. — Исчезновение такого количества людей не осталось бы незамеченным.
— Так, — заинтересованно продолжил я. — Пока всё верно. Я тоже пришёл к схожим выводам.
— А значит, этих людей держали где-то заранее, — полностью включившись в общие рассуждения, предположил Муравьев. — Но тогда возникает другой вопрос: каким образом Император понял, что пора начинать жертвоприношение?
— Нет, это не тот вопрос, — прервал князя Григорий Владимирович. — Вопрос в том, как он сумел удержать на протяжении такого времени весь этот объем энергии. Жертвоприношение, даже будь Алексей Александрович признанным мастером этого дела, требует времени. Один удар — одна секунда, но это только на словах. На самом деле за это время нужно заменить жертву на алтаре, нужно убрать кровь и привести следующего… Итого мы имеем по одной минуте на одного человека. Если речь идет о тысяче, то это уже больше времени, чем прошло с начала рейда. И мы возвращаемся к тому, о чем я говорил вначале. Это невозможно.
— Книга, — коротко произнес я. Рассуждения собеседников были направлены верно. Маги такой силы и такого опыта просто не могли плохо разбираться в своём деле. Но некоторые моменты они упускали. — У Императора есть книга.
— И что? — смотря на меня с сомнением, спросил Распутин. — Книга — всего лишь артефакт. Отражение клятвы, которую дают правящему роду. Добровольные клятвы, да, но это не означает, что кто-то из тех, кто ее дал, добровольно ляжет на алтарь.
— А если это так? — спросил я. — Если Император нашел способ получить согласие от кого-то из своих слуг? Если он сумел убедить их добровольно зайти на алтарь, тогда ему нужен какой-то объект, который будет символизировать эту связь.
— Задача… — глядя на меня, произнес князь Муравьев.
Я видел, что с каждым мгновением в глазах светлейшего князя появляется понимание.
— Нет, — наконец произнес он. — Не может этого быть!
Глава 8
— Пока что это чисто мои предположения, — произнес я. — Но я не вижу альтернатив.
— Вероятно, их и нет, — хмуро произнес светлейший князь Муравьев.
Павел Александрович выглядел подавленным и смущенным, что, в принципе, было полностью адекватной реакцией на ситуацию. В противоположность Муравьёву, Григорий Владимирович явно начинал злиться. Этот человек вообще не любил оставаться в неведении.
— О чем вы? — недовольно поинтересовался граф Распутин. — У меня такое ощущение, что вы прекрасно понимаете друг друга и уже разобрались во всей ситуации. Быть может, просветите и меня тоже?
— Императорский род копил силу для сегодняшнего удара последние несколько столетий, — тяжело ответил Павел Александрович. — Вам, граф, не понять той боли, которая стоила дворянству Российской Империи эта подготовка.
— Это еще почему? — тут же возмутился Распутин. — Или вы считаете, что я слишком далек от аристократии своей страны?