Чуйка подсказывала, что как минимум два виверровых притаились где-то в зале. Но были и другие сигналы, больше похожие на помехи. На много маленьких помех, заставляющих мою чуйку потрескивать как счётчик Гейгера.

— Так вот, я ей и говорю, — невозмутимо продолжил Датч, держа в одно руке пистолет, а в другой пузырёк с «Живинкой». — Доча, будешь везде крошки оставлять, так в доме крысы заведутся. И много, будут по всем щелям от тебя прятаться.

Я махнул ему рукой, призывая разорвать дистанцию. А сам подошёл к трупу, с пробитым затылком. Камой, видать, приласкали. Может, он даже не понял ничего. Я медленно наклонился поближе и в середине движения рванул вперёд. Кувыркнулся через покойника и тут сразу же выстрелил на развороте.

В теле бедолаги торчало сразу два метательных ножа, прилетевших с потолка. А рядом стоял скрюченный виверровый, не успевший подскочить ко мне из-за ящика. Он выронил серп из раненой руки и, похоже, не мог решить: бросаться на меня или наутёк. Датч выстрелил, но как-то слишком косо. Пуля просвистела мимо подранка и с треском пробила несколько ящиков, выпустив из дырок ручейки чего-то сыпучего. И спугнув виверрового — мужик подскочил, будто только проснулся и бросился к колонне. Запрыгнул на ящик, с него на второй, а потом на колонну и как мартышка, орудуя четырьмя конечностями, понёсся наверх.

Раненая рука только подвела, и он чуть не сорвался, каким-то макаром ухватившись ногами. Попытался скрыться за столбом, но тут его уже догнала дробь. Разлёт оказался большим, но хватило и колонне, и ноге, и спине. Причём явно повредило какие-то нервы — рухнул он плашмя. Будто его парализовало, и силы остались только, чтобы смотреть с ненавистью. И предвкушением, которое выдало направление удара его напарника. Я снова крутанулся, отскакивая к ящикам. Чуть не споткнулся о кучу песка, всё ещё сыпавшегося из ящика, и забрался на верхотуру сам.

Раздались выстрелы со стороны голландца, и под их шумок я на ходу перезарядился. Проскочил по ящикам, вертя чуйкой во все стороны. Подключил маскировку шакраса, полностью растворившись в темноте. Всё-таки хорошо, что ночные хищники так хорошо видят в темноте. Вот только виверровые тоже ночные, поэтому особо расслабляться не стал. Бесшумно, опять же спасибо ловкости шакраса, словно у меня мягкие подушечки на ботинках выросли, проскочил поближе к Датчу. Сам же предложил использовать его в роли наживки.

Вместе с голландцем заметил и противника. Виверровый очень сосредоточенно пытался обойти Датча, крался, цепляясь за выступы арки, будто у него геном человека-паука, а не мелкого полукошачьего зверька. Интересно, там как-то меняется строение пальцев, или они просто лёгкие, но сильные, как увлечённые турникмены?

Скорее второе, потому что кофеман застыл, удерживая себя только коленями, отцепился руками и достал метательный нож, слабо блеснувший в отсветах светлячков на потолке. Он вытянул, словно для баланса или в роли целеуказателя, левую руку вперёд, замахнувшись правой. И тут я рванул, в два прыжка взял разгон по ящикам и прыгнул вперёд и вверх, строя из себя баскетболиста, который сейчас мяч в корзину положит. Ну или схватить протянутую руку.

Схватил и дёрнул всем весом. Ещё и выгнулся так, чтобы вражеское тело грохнулось об пол прямо передо мной. И практически перед Датчем, который тут же сделал два выстрела. И замахнулся на меня, мягко спружинившего на пол. Узнал и, издав короткий нервный смешок, опустил оружие.

— Не пугай так больше, — выдохнул он.

— Я верил в твою реакцию, — кивнул я, подбирая метательный нож. Потом ещё два нашёл в полупустой кожаной перевязи на груди виверрового. Забрал перевязь и добил последние два места ножами из первого трупа.

— Ты чувствуешь? Они здесь, — голландец повёл головой в сторону, пытаясь заглянуть себе за спину.

— Пожиратели?

Я чувствовал, то потрескивание, что выдавала чуйка, никуда не исчезло. Наоборот, усилилось, заполнив почти всё пространство. Только со стороны выхода пока было тихо. Только вот его уже закрыли с той стороны, и мы с Датчем стояли как раз на пути пока невидимых монстров.

Сместившись к ящикам, прикрыл спину и, вскинув дробовик, пошёл вглубь зала. Датч не отставал, дыша мне практически в затылок. Поделили с ним сектора и чуть ускорились. Я услышал шорох на следующем ящике. Будто кто-то скребётся, пытаясь проковырять доски.

Тройной ряд высоких ящиков как раз заканчивался. И дальше они шли уже вразнобой: то два, то один, то вообще не одного, чтобы проход был между завалами. Я сделал ещё шаг, аккуратно выглядывая из-за угла ящика. И удивлённо уставился на маленького грызуна, увлечённо копавшего доску лапкой. Суетливо так, на уровне, как хомячки опилки в клетке копают. И продвинулся он уже неплохо, раскидав вокруг себя кусочки древесины.

Зверёныш почувствовал внимание и удивлённо поднял мордочку, дёрнув розовым носом. Жёлтые тонкие усы распушились во все стороны, а из-за скопления светлячков на стене за ним, лопоухие ушки казались полупрозрачными.