Фома отступил. «Я проиграл битву. Очень важную битву. Практически Бородинское Сражение проиграл. Но война еще не проиграна».

17.

Человек успокоился. Дед поставил ружье на место и приказал Ангелу не спускать с человека глаз на всякий случай, потом развернул череп к себе.

— Эй! Хватит меня крутить, как юлу! Я тебе что, телевизор?

— Фольклорист. Он там? Наверху?

— Что? — запнулся череп, — не знаю я. Много их там. Откуда мне знать?

— А он есть?

— Нету! — с вызовом ответил череп. — Он же из дома почти не выходит, я же говорил! Ты лучше скажи, зачем людей поубивал! Совсем поехал крышей на старости лет?

— Если я выйду, меня нашпигуют серебряными пулями?

— Нет, если сам сдашься. Если сюда ворвутся — будут решать вопрос по другому.

— Если он полезет из колодца, как огромная лысая жаба, его нашпигуют свинцом и серебром как навоз дождевыми каплями, — подал голос Фома, — а мы тут останемся навсегда. Я точно выйти не смогу без его помощи. Или как?

— Пожимаю плечами! — провозгласил череп. — Не силён в этих нюансах. Но обычно в сказках если злодей погибает, то красавица освобождается. Мороз, а если ты умрешь, все твои жертвы воскреснут?

Мороз подумал о том, сколько он положил во время Войны и ухмыльнулся невольно. Фома побелел и зарычал, сжав кулаки.

— Спокойно! — гавкнул череп. — Тебя тоже не воскресят! Хочешь этого? Или хочешь пожить немного?

— Мне всё равно, — прорычал Фома. Ему страшно не хотелось умирать, он хотел туда наверх, на свежий воздух, но ненависть толкала в спину. Он даже думать не хотел о детях, о Галке — просто ненависть и желание прыгнуть вперед. Дед смотрел на него спокойно и к ружью не тянулся. Он не боялся его ненависти и не бежал от ярости, он просто смотрел.

— Ты ведь был со мной человек. Все это время ты был со мной, помнишь? Ты лично меня связывал, отвязывал. Мы вместе лепили ангела. Как я мог сделать что-то плохое, когда был у тебя в плену? Включи голову и подумай!

Правда была в его словах. Фома крепко задумался. Не похож этот нечистый на убийцу. Да, он умеет убивать, но вряд ли делает это без причины. Убить Галку может и была причина, но тогда и Фома давно был бы мертв. От сложности ситуации опять начала болеть голова. Он начал тереть виски, минимальный массаж, чтобы избавиться от боли. Дед встал и обратился к черепу:

— Ты. Скажи им, что я сдаюсь, пусть не стреляют. Мы выходим по одному.

— Как же я им скажу? — удивился череп. — Вынеси меня наружу, дед.

Когда Мороз положил ему руку на макушку череп затрясся, пытаясь посмотреть вверх, но ничего не выходило. Мороз не смотрел на него, а смотрел вперед, точнее на потолок комнаты. Фома тоже посмотрел туда и мертвец-Женька обернулся.

На потолке покачивался забытый всеми глаз. Он проделал долгий путь из черепушки первого мертвеца, приклеился на какой-то кровавой сопле и сейчас болтался на ней всеми забытый и странный.

— Это что? — спросил Фома, — Оно типа смотрит?

Зрачок развернулся в его сторону и Фома под смех деда отпрянул.

— А то. Помаши ручкой! — Мороз сам помахал рукой в сторону глаза и тот сфокусировался уже на нем, — Привет, Касьян! Сколько лет, сколько зим! Не виделись уже сотню лет.

Мороз поднял череп и потрусил им в приветственном жесте:

— Видишь? Это твой слуга. Чувствует себя комфортно, мороженое жрёт.

Мороз помахал черепом так, что Фоме даже послышалось, как колотятся друг о друга мозги внутри черепной коробки. А Мороз продолжал трясти черепом, как коробкой с леденцами.

— У него все хорошо! Скажи что-нибудь, друг.

Он так тряхнул что Фому самого чуть не укачало.

— Всё хорошо! — простонал череп, — Мороженого мало было, но вкусно. Специалист готовил. Эй, отпусти меня. Сейчас блевану.

— Касьян. Я знаю что любишь всё контролировать, но вынужден прервать связь! Мы выходим! Не уничтожай мое жилье! Скажи людям, я сдаюсь!

Мороз наставил указательный палец, как будто стрелял понарошку из пистолета и губами сделал «Пуфф» — синяя еле заметная полоска протянулась от его пальца к потолку и почти сразу пропала. Глаз посинел, покрылся льдом и оторвавшись под собственной тяжестью упал на пол, где благополучно разлетелся на осколки.

— Первым пойдет человек, — сказал Мороз, разглядывая как тают и пропадают бесследно льдинки на полу, — но сначала спустимся в подвал. Пойдем.

Он оставил ружье своему прислужнику и предложил Фоме идти первому, а сам спустился следом. Щелкнул переключателем и вздохнул.

— Последний раз наверное здесь. Есть у меня такое чувство, что больше я домой не вернусь. Да мне и возвращаться не за чем, как и тебе в свою деревню. Мы с тобой теперь братья по несчастью человек.

Он услышал «да» и кивнул, пошёл, мягко ступая, между банками в другой конец подвала.