Мэтт не мог не задаться вопросом, могло ли все сложиться иначе, если бы он проявил немного больше настойчивости, но потом решил, что теперь это не имеет значения. То, что могло бы произойти, не имело никакого значения, важно было только то, что происходило сейчас. Он откинул голову на стену и закрыл глаза, и сразу перед его мысленным взором возникли ужасные образы.

Мужчины трахающие Эшли, насилующие ее во все...

Сон, похоже, стал роскошью, о которой он больше не думал.

Закрытие глаз не принесло ему ничего, кроме агонии и страшных визуальных образов, и он готов был на все, лишь бы не переживать их снова.

Сейчас, сидя на полу среди беспорядка в разгромленном доме, он думал только о том, что будет на следующем DVD, когда его доставят.

2

Он вздрогнув проснулся и еще некоторое время лежал, прежде чем поднялся и сел на край кровати, положив локти на колени и подперев ими голову. Его способность контролировать ситуацию стремительно ослабевала, и он был уверен, что чувствует, как начинает терять остатки рассудка.

Внутри его души что-то надломилось; возможно, в мозгу произошло некое короткое замыкание, в результате которого его мысли сменили рациональное направление на нынешнее тревожное.

Он задался вопросом, не похоже ли его состояние на состояние тех людей, о которых иногда можно было прочитать в газетах. Например, когда голливудская знаменитость решает повеситься без видимых на то причин, или когда вполне рациональный, здравомыслящий человек без единого намека на какие-либо отклонения решает купить оружие и обстрелять школу или студенческий кампус, а затем покончить с собственной жизнью.

В прошлом подобные поступки всегда обескураживали его. Вся концепция самоубийства была ошибочной. Поскольку он был католиком, он верил, что душа человека, покончившего со своим существованием, на небеса не попадает.

Он вспомнил слова из проповедей, которые посещал в детстве, слова, произнесенные в огромных церквях пастором с громогласным голосом, усиленным в несчетное количество раз благодаря размерам вместительной церкви:

Хотя само по себе самоубийство, несомненно, плохой поступок, Бог не сердится на тех, кто желает лишить себя жизни. Ведь в действительности они являются его детьми, которые получают сострадание и понимание из его рук.

"Когда в жизни горе, а надежда немая, Мир говорит: "Иди!" Могила говорит: "Приди!" - написал Артур Гитерман.

Моисей в Числах 11:15 взывает: "когда Ты так поступаешь со мною, то [лучше] умертви меня, если я нашел милость пред очами Твоими, чтобы мне не видеть бедствия моего!". Илия в 3-ей Царств 19:4 просит: "довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих.". Иона (Иона 2:8/9) говорит: "Мне лучше умереть, чем жить, я настолько зол, что готов умереть".

В Евангелии от Матфея 27:5 Иисус поражен предательством одного из своих самых близких соратников, а в Деяниях 16:27 Павел вмешивается, когда тюремщик собирается покончить с собой. Почему это имеет значение для нас сегодня? Эдгар Аллен По сказал: "Даже в могиле не все потеряно". В конечном итоге, Бог верховенствует над смертью, поэтому не Цицерон, а Анна Франк оказалась права: в надежде зарождается жизнь, но жизнь не является последним пристанищем надежды.

После того, как Иисус был распят на кресте, казалось, что вся надежда потеряна. Те, кто следовал за Ним из Иерусалима, плакали о Нем, Его мать плакала о Нем, Его ученики плакали о Нем. Несомненно, в своей скорби они задавали вопросы, аналогичные тем, что возникают у каждого из нас: Что, представляла собой наша последняя встреча? Мог ли я поступить иначе? Почему так произошло? В Евангелии от Матфея 28:9 Иисус воскрешает из мертвых и возвращает надежду: "Радуйтесь!". Он говорит: "Не бойтесь!". На Эммаусской дороге Он утешал и шел рядом с двумя друзьями, которые, как и мы, были потеряны в своем горе.

Но затем Он показал им Себя как надежду, неподвластную смерти. В Иисусе Бог продемонстрировал Свою власть над смертью. В Евангелии от Иоанна 11:25 Иисус сказал о Себе: "Я есмь воскресение и жизнь". Эта новая надежда означала, что все, кто возлагает на Него свою надежду, присоединятся к Нему за пределами этого мира скорби, в другом новом мире почитания.

Все грехи, совершенные в начале, в середине или даже в самом конце нашей жизни, будут прощены и заглажены Его святой кровью.

Эти слова запомнились ему, и, хотя семилетний мальчик уже стал мужчиной, слова по-прежнему не утратили своей силы, а потому тот момент, когда он подумывал покончить с собственной жизнью, стал для него особенно неожиданным.

Он вытянул из-под кровати белую коробку от обуви и поставил ее на колени, затем открыл крышку и посмотрел на пистолет, лежащий внутри. В полумраке пистолет казался ненастоящим, воображаемым предметом, он впервые по-настоящему осмыслил его смысл. Он, конечно, разбирался в огнестрельном оружии. Он прекрасно стрелял и умел обращаться с оружием.