— Я рад видеть тебя.

На измученном лице нарисовалась улыбка, но только на одной половине. Только сейчас, в свете свечей я увидел свежий порез на левой стороне лица. От уха до подбородка. На посиневшей щеке рваная рана уже начала затягиваться, покрывшись коркой струпьев. Борис словно её не замечал. Широко открывал рот, даже не морщась.

— Пойдём за стол, расскажешь всё.

Борис развернул стоящий вдоль стены стол, вытащил стулья. Взмахом руки пригласил меня сесть рядом и подозвал рыжую. Втроём мы уселись за стол. Да, хорошая компашка. Каждый хотел убить меня, каждый меня покалечил. Но предпринимать какие-либо действия в данный момент не стоит. Спектакль должен продолжаться.

— Сколько… — торопливо начал Борис, — сколько мужчин ты насчитал? А женщины? Женщины согласились?

Конечно, бля, еще и детей целую орду позвал. Мужик явно спятил.

— Да, согласились…

— Сколько?!

— Там, пару мужиков готовы тебя поддержать…

— ЧТО?! — взревел Борис. — ПАРУ?!

Он даже со стула вскочил и треснул кулаком по столу. Его обезумевшие глаза были готовы пробуравить меня насквозь. Борис не мог этого заметить, но Рыжая слегка усмехнулась.

— Эдгарс, — успокоившись, Борис уселся за стол. — Ты потратил время впустую! Мне нужны все! Понимаешь? Все! Осси, — он перевёл на неё взгляд, — скажи ему, сколько голов ждать после твоей поездке.

— Сорок. Сорок мужчин и одна женщина завтра приедут в лагерь.

— Вот! Вот какая дань нужна мне с каждой деревни! Я знаю, это твой дом, ты там родился, вырос. Но неужели ты не понимаешь всей опасности? Умрут все! Ты немедленно возвращаешься назад. И это не обсуждается! Или я пошлю Рыжую туда, и она приведёт всех! И всех женщин!

Я вдруг подумал о Юрисе, о его семье. Борис всех готов обречь на верную гибель. Ради чего? Ради власти? Или, действительно, ради победы. Его глаза обманчивы. За пеленой добрых помыслов прячется гнев и жажда власти, ради которых он готов погубить всех. Я это знаю. Лично проверил на собственной шкуре.

— Хорошо-хорошо, я вернусь. Договорились. Но я хотел узнать…

Входная дверь с грохотом распахнулась. Мы обернулись. Прихрамывая, к нам навстречу шёл старик с губной гармошкой. Дэр.

— Мой друг! — Борис вскочил со стула и развёл руки, приглашая гостя к столу. — Присаживайся.

Мужчина пододвинул стул, уселся.

— Тридцать мужчин, — прохрипел Дэр, — бабы там ни на что не годятся, только мешаться под ногами будут. Выпить бы чего, Борис. Глотка пересохла.

Борису даже слова не обронил. Даже звать никого не пришлось. За барной стойкой возле лестницы началась движуха. Бармен достал глиняные кружки. Зажурчало бухлишко. Пару тройку секунд, и возле нашего стола стоял высокий худощавый мужчина с подносом.

От такого я не могу отказаться!

Мы чокнулись за победу, после чего хлебнули местного пойла. Редкостная дрянь! Фу… Кислятина. Меня всего перекосило.

Борис хлопнул ладонь по столу и крикнул на весь зал:

— Эдгарс, ты слышал Дэра? Тридцать! — Борису явно нравилась эта цифра. — От тебя я хочу услышать тоже самое. Пару… Как ты вообще посмел возвращаться с пустыми руками?

— Борис, — влез Дэр, — мужики напуганы, боевой дух спрятался у них где-то глубоко в заду. Разбегутся, чуть прольётся кровь.

— Не разбегутся! Дома всех ждут жёны и дети, — смешок Бориса пыхнул злостью. — Жизни родных будут на их совести.

— Я не сомневаюсь в тебе. Но с чем поведёшь нас в бой? Мечом твоим и яблок не нарубить.

Борис перевёл взгляд на меня.

— За это не переживай. Эдгарс обещал мне подготовить новое оружие. Еще более устрашающее. Верно?

Я не понимал, что он мелит. Но подозревал, что Эдгарс имел понятие. Я задумался. Обратился к памяти. Ментально старик был силён, так просто углубиться в его воспоминания не получалось, но свежие воспоминания плавали на поверхности, как листики на воде. Я взял один — фигня. Второй — ерунда. Третий — чушь собачья. Четвёртый — вот оно.

Сразу же после возращения Бориса в деревню, меня в срочном порядке оторвали от моих дел. На аудиенции, проходящей в этой штаб-квартире, Борис кратко изложил мне суть проблемы. Продемонстрировал огрызок своего меча. Он пребывал в бешенстве. Злость сочилась из его рта как гниль из трупа. Он требовал создать новое оружие. Такое, чтобы любой при его виде терял дар речи и даже мысли не допускал о возможном поражении. Оружие, которое поведёт сотни людей в борьбу за светлый мир.

Оружие победы.

Я был напуган. И нет, не безумным поведением Бориса, а отсутствием материала. Я изложил проблему. Сказал, что из остатков тел смогу смастерить лишь пару кинжалов. Борис пришёл в бешенство. Он тогда сорвал висевшее на его доспехе лицо Дрюни, которое мы срезали с мумифицированной головы моего давнего приятеля, и передал мне — Эдгарсу. Оно подойдёт, сказал он, не оставив мне шансов на раздумья. Последнее, что я помню, — в подвальных комнатах здания «Швея» я отыскал Ала, того парня, что помогал мне создать шлем Бориса из моей маски. Он сидел возле изуродованного трупа «труперса», на котором не осталось и живого места. С тела была удалена вся кожа. Не тронутым оставалось лишь уродливое лицо. Я сказал тогда пареньку, чтобы он срезал лицо с трупа. На вопрос «зачем?» я протянул ему отрезанное лицо Дрюни. А потом сказал: нам надо сделать новое оружие. Из того, что у нас осталось. Ал тогда ответил, что у него есть идея.