Туннель уходил вправо. Мы замерли. Борис встал у стены, прижался спиной к влажному камню. Он напомнил мне спецназовца, готового резко выскочить из-за угла и отработать туннель. Мы прислушались. Эхо сотни когтей, дерущих камень, пробуждало чувство страха. Стало жутко. Скрежет нарастал. Всё уже понимали, что впереди нас ждёт не один десяток волков. А может и не два десятка. В очередной раз тьма родила вой, долетевший до нас эхом.

Борис кладёт руку на ремень, пересекающий его грудь. Пальцы расстегнули заклёпку на одном из подсумков, залезли внутрь. Борис вытащил ладонь. В руке он крепко сжимал глиняный горшочек размером с теннисный мяч.

— Готовы? — спрашивает Борис, крутя горшочек в ладони.

— Готовы! — отозвались все хором.

Борис подносит узкое горлышко горшочка к пламени факела. Раздалось шипение. Яркая вспышка. Сном искр вырвался наружу, озарив лицо Бориса. Зрачки сузились, губы растянулись животным оскалом, оголив ровный ряд жёлтых зубов. Мячик в ладони Бориса изрыгивал искры как бенгальский огонь.

— Шум! — говорит Борис и замахивается.

Я заткнул уши. Заткнули уши все. Ладонь Бориса скрылась за углом, швырнув в глотку туннеля маленькую бомбу.

Глухая волна пробежалась по стенам, стряхнув килограммы пыли. Нас окутывает горячим воздухом, за которым, в туже секунду последовала ослепительная вспышка. Судя по мужским лицам, такого эффекта никто не ожидал.

Осси выронила факел. Остальные попадали на колени. У меня сработал старый рефлекс — если кто-то бросает что-то круглое — прячься за стеной, и всегда закрывай глаза и уши. Но, советы поздно раздавать. Мужики держались за уши, часто моргали, пытаясь восстановить зрение. Я открыл глаза не потому что надо, а потому что я разом ощутил боль десятка волков. Я готов был заорать вместе с ними. Завыть, широко раскрыв рот. Но я сдержался. Сжал губы. В мой мозг словно втыкали иглы. И не вынимали.

Втыкали и втыкали.

Втыкали и не вынимали. И среди всех этих волчьих воплей один явно выделялся.

Выделялся не испугом, не болью. В отличие от других зверей, он прибывал в полной растерянности.

Секунда, и всё утихло. Боль ушла. Я быстро окинул пещеру взглядом и сразу всё понял!

— Борис! — кричу я, помогая мужчине встать на ноги. — Кидай еще!

Борис смотрит на меня, смотрит на оставшихся вояк, прижимающихся к стене пещеры.

— Эдгарс обещал громкий хлопок, — говорит Борис, — но что на столько…

— Кидай!

Борис достаёт ещё одну, поджигает. Все зажмурились, заткнули уши. Прозвучал взрыв, к которому все были готовы. Кроме зверья.

Снова меня окутывает волна волчьей боли. Чувство растерянности и утраты. Вот он! Он там, тот, кто нам нужен. Он рядом, за углом, прячется среди десятка волков, растерянный, не понимающий, что происходит.

— Надо еще! — кричу я Борису в ухо. — Я его чувствую! Взрывы пугают его сознание. Он теряет контроль над остальными!

— Хорошо-хорошо, — говорит Борис, ощупывая ремень на груди, — осталось пять штук.

— Должно хватить!

Борис кивает головой. Я смотрю на вояк. Они готовы сражаться. Они уверовали в меня.

— Готовы?! — спрашиваю я с напором.

Мы просто не можем обосраться. Мы подобрались так близко. Мы совсем рядом. Протяни руку — и вот она, победа. Осталось сжать ладонь. Я управляю ситуацией. Теперь всё под моим контролем. Альфа сидит за углом. Нам только и нужно, что выскочить на дорожку, пробежать по прямой. И вот он, на блюдечке.

— Борис, ты бросаешь бомбочку, и мы сразу же после взрыва врываемся с двух ног в проход. Ясно?

— И что дальше?

— Дальше… Дальше ты еще кидаешь! Закидываешь проход, пока…

— Пока что?

— Я… Я еще не придумала!

Лицо Бориса блестит от пота как стеклянный шарик на ёлке в свете разноцветной гирлянды. Все молчат. Моя ответственность зависла в воздухе густым удушающим жаром. Давай, Борис, прими решение! Живём один раз, бля!

Борис кивает головой. Свою коробочку он прячет обратно в карман жилета, а из моих рук забирает факел. Вынимает гранату. Шипение. Бросок. Граната скрылась за углом.

Секунда…

Оглушающий удар, за которым следует волна звериной боли. И под громкий волчий скулёж мы врываемся в коридор с двух ног.

Не успела пыль со стен опасть на пол, а Борис уже выскочил за угол. Я за ним. Свет факела ударил в конец туннеля. Как я предполагал: они рядом, тут пробежаться как от подъезда до подъезда. Как от меня до Сашки. Как от Сашки до Машки. Всего шагов двадцать, и там, в глубине, под сводом скалистой арки, в окружении десятка волков мы видим белую голову огромного волка. Пока звери, окружавшие своего начальника, своего альфа самца пытались очухаться от взрыва, Борис поджигает следующую гранату. Бросок. Прежде чем закрыть глаза, я вижу, как глиняный мячик, раскидывая искры в разные стороны, влетает в кучу волков.