Он размотал бинты на лице, и в неровном свете, проникающем из окон храма Искр, стали видны пунцовые пятна ожогов и волдыри, сочащиеся сукровицей. Ни бровей, ни ресниц — всё сожжено. Жрец Искр, подавшийся было к нему поближе, отшатнулся.

— Зачем ты нанес себе эти раны? Только для того, чтобы обвинить нас? Это переходит все границы!

Жрец Искр выпрямился, скрестив руки на груди. Наморщил лоб, нахмурился.

— Если не лжёшь, отдай шкатулку мне. Я сразу пойму, та ли она. Ты же точно взял ее с собой.

Глава Росы болезненно скривился от обращения на «ты». Совсем, гады, приличия потеряли. Пренебрегают богом. Ничего, он им это припомнит позже.

— Ну нет! Только взамен на паршивку, которая подослала мальчишку! Да мы вернем вашу девку назад, не бойся. Только сперва поучим уму-разуму. А если будет несговорчива — вернем частично. Ха!

— Никого я тебе не отдам. Катись со своими прихвостнями и ложной коробкой в бездну. Или куда захочешь. Только загляни к целителям, что ли. От твоей рожи блевать хочется. Мерзость.

Глава Росы кивнул одному из своих, крепкому и мрачнолицему, и тот дернул за руку оказавшуюся слишком близко жрицу Искр. Притиснул к себе, сжав за плечи. Девица взвизгнула, затрепыхалась.

— Тогда заберем её. А когда найдете виновницу, тогда и обменяем. Но поспешите, а то за целостность я не отвечаю.

Девица застыла. Служители искр потемнели лицами. Несколько ударов сердца все молчали. Кто в замешательстве, кто торжествующе, кто испуганно.

Внезапно девица извернулась и вцепилась зубами в державшую её руку. С треском проскочила искра. Пальцы невольно разжались. Девчонка то ли отбежала, то ли отлетела в сторону, а в открывшуюся грудь чужака брызнул пучок ослепительно-ярких искр. Мужчина успел отвернуться, но несколько огоньков упали на шею и воротник. Зашипела, испаряясь, вода. Запахло паленым.

Глава Росы исступленно заорал:

— Вот вы и показали свое лицо! А ещe отпирались! Прикидывались невинными! С божеской силой нападаете на людей! Кто теперь поверит в вашу невиновность?

Стрелявшего ударили. Он упал. Кто-то закричал. Захлопали ставни. Новые огоньки шипели и гасли в выступившей на коже жрецов влаге, никому не причиняя вреда. Даже простая, самая безопасная роса способна стать щитом. А то и мечом.

Сверкали оранжево-желтые вспышки — только успевай зажмуриваться, чтобы не ослепнуть. Мягко, едва заметно, сияли капельки воды. Жрецы росы, все, как один, дюжие и крепкие, молотили кулаками. В грудь! В челюсть! В живот! В городе запрет на кровопролитие, так? Про синяки и шишки речи не шло! Непонятно откуда, не из-за пазух же, появились увесистые дубинки. Роса россыпью мелких брызг висела в воздухе, растекалась тонкой пленкой по камням. И вот уже жгучие огоньки начали терять силы, гаснуть на подлете, а ноги все чаще оскальзываться. Храбрые воины Эаллы-росы плескали водой направо и налево. Сбивали прицел искр, заливали глаза противников. Дело шло к победе, сокрушающей и бесспорной.

Один из старших Искр бросил несколько слов, каких именно — не различить, младший мальчишка сорвался с места и убежал в темноту. Решили спрятать слабых? Вот и хорошо, вот и славно. Так еще проще побеждать. Жрецы росы удвоили натиск, — еще чуть-чуть, и!..

Глава Росы рассказывал и всё сильнее горячился. Жесты становились шире, гримасы на обожженном лице жутче, а речь — путаней и бессвязней.

Внезапно он остановился, прикрыл глаза, опустил уголки губ и продолжил уже совсем другим тоном:

— Я швырял росу в лица, не задумываясь, не испытывая мук совести. Что вода? Она стекает и все. Никакого вреда от силы, данной благодатным Эаллой, одна польза. А если оттого противник проморгает удар кулака — это уже не божья забота. Но я дерзнул зайти дальше. Плеснул в жрицу водой и задержал влагу чуть дольше, не давая стечь сразу.

Он снова замолк, тяжело задышал и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

— Я смотрел на её лицо под тонким слоем воды, на выпученные глаза с красной сеткой сосудов, на пряди мокрых волос. Она скребла пальцами по коже, но никак не могла вдохнуть, и слабела, слабела. Она сейчас утонет, — понял я. Я топлю эту женщину своими руками. Силой Эаллы-росы, самого мирного и доброго бога! Я ужаснулся и отозвал влагу. Жрица упала на колени и долго кашляла, никак не могла отдышаться. А я стоял и думал: с чего это я взял, что чем-то лучше них? Они-то, конечно, сволочи и гады, но неужто я должен им уподобиться? Я ощутил себя ужасно, непростительно, чудовищно трезвым и остановил своих. Мы развернулись и ушли. Как куда? Конечно, пить!

Он бормотнул ещё что-то неразборчивое и пошатнулся. Один из стоявших рядом придержал его за плечо.

— Пошли пить, значит. Тут недалеко такой славный кабачок есть. Там не спросят, трезв ты или пьян и где бывал до этого, а просто нальют добавки. Ты думаешь — я пьянь и убийца, — он стукнул себя кулаком в грудь, — думаешь, ведь так? И ты прав. Но ты посмотри на меня ещё раз, истинник, посмотри. Вот сюда смотри, не отворачивайся!

Он придвинулся ближе и ткнул пальцем себе в щёку. Волдырь лопнул, из него потекла желтовато-кровянистая жижа. Игнасий сглотнул, подавляя тошноту, и отвел глаза.

— И вот сюда погляди, — глава Росы захватил в горсть свой широкий рукав с вышивкой в виде серебряных капель и потряс кулаком, — и скажи, кто из нас был прав-то? Я справедливо требовал с них расплаты? Или на самом деле это я мразь, а они невинные мышки?

Игнасий тёр переносицу и молчал. Что он мог ответить? Благодаря рассказу Юржина было ясно: из-под изнанки этих событий, как и из-под прочих в этот день, проглядывают лиловые мантии пророков. Глава храма Росы — жертва интриг. Но жертва злая, недалeкая и кусачая, готовая вцепиться в любого, на кого укажут как на врага. Сочувствия такие не вызывают. Он ведь действительно, а не понарошку был готов пытать и топить людей, а остановился лишь чудом.