В груди барона снова плеснула волна бессильного гнева. В других обстоятельствах Август счел бы такое поведение непростительным, компрометирующим, бесстыдным. Больше всего ему сейчас хотелось повесить наглую девку на столбе, приказать пороть ее до тех пор, пока ее шкура не отделится от мяса, а потом облить уксусом, вырвать ей ее длинный язык, выжечь наглые глазенки, но сейчас… Сейчас у него просто не было выбора. И сил.

— Розовое масло… Несколько капель на волосы кожу и одежду… Каждый день…

Дикарка надолго задумалась.

— Зачем? — Произнесла она наконец. — Запах приятный, но, все равно… Так пахнут женщины в банях… те которые продают свое тело за деньги.

«Император милостивый, ну почему, почему, почему… За что ему эти испытания? Почему это единственный оставшийся у него инструмент?»

— Не знаю. Наверное потому что так принято… Это… традиция.

— А-а-а. — Великанша понимающе кивнула. — Понятно. Вот. В губы и подбородок цу Вернстрома неожиданно ткнулось, что-то склизкое и холодное, отчаянно воняющее потрохами и кровью. — Держи. Кусай. Осторожно. Тут много костей. Завтра нам придется идти. Тебе нужны силы.

«Меня сейчас стошнит. И тогда я точно умру».

— Это… Отстранившись насколько ему позволило пространство пещеры и крохи оставшейся в теле энергии Август сосредоточил взгляд на зажатом в руке дикарки предмете и почувствовал как к его горлу подкатывает кислый комок. Это была рыба. Вернее половина рыбы, так как голова и большая часть ее спины куда-то исчезли. И судя по лоснящимся жиром и бледно розовой сукровицей губам Сив места для фантазий, куда именно, оставалось довольно мало. На жирном тельце довольно крупного окуня виднелись четкие следы зубов, из разорванного брюха свисали внутренности.

«Да прояви ты хоть немного выдержки, дурень.» Раздавшийся в сознании голос отца заставил юношу поморщится. Собрав всю свою выдержку, с трудом подавивший очередной рвотный позыв цу Вернстром, изобразил нечто вроде улыбки.

— Нам бы не мешало разжечь костер. И приготовить твой улов.

«А еще огонь позволит мне хоть немного согреется».

— Нет. Покачала головой так и не убирающая от его лица рыбину дикарка. Смешанные наверняка будут нас искать. Огонь могут увидеть. Учуять. А я утопила секиру. И пояс с ножами. И дорожный мешок. Даже кошель. У нас есть только твой кинжал. Я не смогу убить всех одним кинжалом. Я устала. Как собака устала. Сердце молчит. Духи почти не шепчут. Я хочу спать.

На мгновение Август почувствовал себя дураком. О чем она говорит? Он уже хотел было задать вопрос, но к собственному удивлению снова сказал другое.

— А что будет… Что будет если они нас найдут?

— То же, что и с ней. Криво усмехнувшись, северянка тряхнула рыбьим хвостом. И это не мой улов. Я подобрала ее на берегу. Она не больная и почти не стухла. Просто выбросилась на берег. Дар белого бога для нас. Чтобы мы смогли поддержать силы. Ты будешь есть или болтать языком?

Свисающие из разорванного брюха рыбьи потроха, вызывали тошноту одним своим видом. Запах чешуи и рыбьей крови становился невыносимым.

«О боги, если я сейчас начну блевать, сделайте так, чтобы ей попало в глаза»

— Я очень тебе благодарен, Сив, но я не голоден. — Выдавил из себя Август и плотно сжав губы прижал затылок к крошащейся, волглой стене убежища.

— Это глупо. Ты глупый. — Вздохнула великанша с уже знакомым хрустом и чавканьем откусилв от тушки изрядный кусок и мерно задвигала челюстями. — Даже более глупо чем розовая вода и тряпка для соплей. Если завтра у тебя не будет сил идти, ты останешься здесь.

«Инструменты что мы выбираем…»

— Спасла меня дважды, а теперь бросаешь? — Слова дались юноше неожиданно легко.

— Может и так. — Пожала плечами дикарка и откусила следующий кусок. — Духи сказали мне прыгнуть с тобой в реку, но не говорили, что я должна нянькаться с тобой до конца жизни. Почему я должна это делать?

«Потому что ты нищий кусок северного гнилого дерьма»

— Потому, что я тебе заплачу? Дам тебе пятьдесят золотых солидов? — Предположил изо всех сил пытающийся придать лицу уверенное выражение цу Вернстром. Как только дойдем до замка.

— Пятьдесят золотых? Ха! — Облизав пальцы, северянка критически осмотрела оставшийся от рыбы хребет и отбросив его в сторону входа в пещерку принялась обсасывать пальцы. — Пятьдесят золотых солидов это большие деньги. Хватит чтобы жить несколько лет или купить кусок земли и стать бондом… — Улыбнувшись своим мыслям великанша прикрыла глаза. — Или заказать новый топор. Очень хороший топор. Нет, барон. Духи шепчут, что в твоем замке меня будет ждать не золото, а плетка и позорный столб. Кто-то должен будет быть виноватым за твой неудачный вик. А я тебе не нравлюсь. Может ты и считаешь меня глупой, но я не дура, южанин. Если я не найду Ллейдера, что знает ваши законы, меня защитят только… — Неожиданно замолкнув дикарка уставилась куда-то в пространство перед собой. — О-о-о… Глаза северянки удивленно расширились.