Со стороны холмов раздалось ржание.

А-Р-Р-Г-Х-Х! — Мгновенно развернувшись вокруг оси северянка припав на четвереньки уронила с губ еще несколько хлопьев желтой пены и рванула в сторону гор.

— Боги… — Проводив удаляющуюся огромными скачками фигуру Эддард охнув бессильно опустился на землю. Из за холмов раздались крики. Именно крики. Тонкие, жалобные полные боли. Он никогда не думал, что кони могут так кричать. И ему совершенно не хотелось узнавать, что их заставило.

– -

На вершине холма тлел костер. Поморщившись от запаха подгоревшего мяса Август обогнул дымящийся круг углей и остановившись в паре шагов от, развалившейся на поваленном менгире, лениво ковыряющей когтем, в зубах великанши огляделся вокруг.

— Я умер?

Вытащив застрявшее между клыков волоконце, Не-Сив лениво осмотрев свою добычу со всех сторон, щелчком отбросила ее в сторону. — Терпеть не могу конину. Она жесткая. И в зубах застревает. — Ворчливо заметила она и повернувшись на бок, подперла голову ладонью. — И с чего ты взял?

— Я похоронил тебя. А мгновенье назад бился с каким-то закованным в сталь ублюдком. И теперь… я здесь. Ты сама сказала, что мертвые не выполнившие клятв попадают сюда. — Тоскливо оглядев придавленные серо стальным небом холмы, юноша тяжело вздохнув нервно почесал исцарапанное запястье. — Значит, я умер. Меня убили. И остальных получается то же.

Великанша захохотала. Ударивший в небо радугой разноцветных бабочек смех длился и длился, яркие крылья окутали холм цветным покрывалом, насекомые лезли в глаза, уши нос, казалось, заполнили собой все вокруг и Август почувствовал, что задыхается.

— А ты смешной. — Заключила, наконец отсмеявшись, Не-Сив и звонко прихлопнув ладонью по бедру зажмурила глаза словно греющаяся на солнце кошка. — Дурной ты, еда. Как есть дурной. Но забавный. Да. Потому начну, пожалуй с того что ты забавный. Благодарю за то веселье, что ты сейчас мне подарил. Окинув лукавым взглядом рассредоточившихся по вершине и прорастающих ромашками бабочек великанша потянулась и сыто, протяжно, рыгнула. Здесь не часто находится повод для смеха, но тебе удалось. Ты развеял мою скуку.

— Не понимаю. — Покачал головой юноша, и проследив взглядом за вылезшей изо рта маленькой птичкой несколько раз моргнул.

— Какой же ты все-таки, дурной, еда. Думаешь двусущного так просто убить? Сив уснула, а ты затолкал ее тело в какую-то дыру, и засыпал камнями и грязью. Мне, конечно, было довольно сложно нас оттуда вытащить. Хотя… то, что ты сказал… Мне понравилось. Очень понравилось. Я еще не дружила с едой. Запрокинув голову великанша, громко цокнув языком, растянула губы в диковатой улыбке. Да. Я почти поверила, что так оно и есть. Но больше так не делай. — В миг став серьезной Не-Сив со скрежетом провела по камню когтями. Это очень неприятно. Просыпаться в могиле. Холодно. Темно. Ни тебе еды, ни питья. Лишь давящие на грудь камни и забившая нос земля. И мураши. Терпеть не могу когда они по мне ползают. Если уж не знаешь жив кто-то или нет, подожди, пока он не начнет вонять смертью. Хорошо?

— Это ведь сон, да? Или бред?

— Он тоже так говорит. Пошарив рукой за менгиром, великанша вытащила из-за него округлый предмет. Давненько я таких не встречала. Остальные лишь притворяются. А этот был настоящим. Сильный. Но больно уж болтливый.

Бросив короткий взгляд на деформированную, ссохшуюся, местами будто обгоревшую голову старика-северянина юноша поспешно отвернулся.

— Сожру вас. Всех сожру. Боль вашу, страх ваш, разум ваш. Съем, съем, съем. Раззявив рот прошипела голова и несколько раз щелкнув челюстью заворочала выпученными, налитыми кровью, глазами.

— Глупая болталка. — Встряхнув обиженно всхлипнувшую голову великанша поставила ее перед костром и сев придавила ногой. — Даже эхом не назовешь, а считает себя воплощением Бера-Смерти. Старым медведем. Не бойся, еда, сейчас он никого даже укусить не сможет.

Врешь. Сожру. — Недовольно насупилась голова и обиженно выпятив нижнюю губу часто заморгала. — Всех съем. И тебя тоже.

— Пф… — Фыркнула, Не-Сив. — Вот заладил. Я ему предлагала в квадраты сыграть, а он все одно. Съем да сожру.

— Кто он? — Набрав в грудь побольше воздуха выдавил из себя юноша.

— Он? — Пристукнув по заскулившей голове пяткой великанша криво усмехнулась. — Проще сказать, кем он был. Эхом сна большого медведя, что спит под горами, а в последний день пожрет солнце. Эхом Галстра. Тень от тени, что идет следом разрушителя древа миров. Тем, чем ты меня считаешь, еда. Ведь таких, как он тоже называют двусущными. Смотри, что сделал с ним обряд. Говорят шрамы и знаки на коже удерживают и укрепляют сидящий внутри благословленного дух, но они его лишь покалечили. Не давали ему насытиться. И в конце концов он сошел с ума от голода. С годами зверь съел свою вторую половину. И человека не стало. Осталось только эхо древнего бога.