Но спокойно поразмышлять мне не дали и без помощи телефона. Нежданно-негаданно в дверь постучали, потом, когда я не открыл, ещё раз. А затем ещё и ещё, и с каждым разом стук становился всё сильнее. В финале, по логике, дверь должна вывалиться, поэтому я решил не доводить до этого и открыл ее.

За порогом стоял мужчина лет пятидесяти. Высокий, хорошо одетый, с правильными чертами лица, но взъерошенный, как воробей, и глаза у него дёргались не переставая.

— Извините, но я видел, как вы заходили в здание, — сказал он. — Поэтому и проявил такую настойчивость. Я в отчаянном положении. Помочь можете только вы.

— Заходите, если все так плохо, — вздохнул я. — Только не понимаю, почему никто не может выручит вас, кроме меня.

— Я все объясню, — грустно сказал мужчина, когда мы зашли в кабинет. — Я — Владимир Галицкий.

— Барон Владимир Галицкий, — уточнил я.

Фамилия была на слуху. Барон Галицкий — известный инженер. Кажется, я находился однажды с ним в одной компании вместе с Горчаковым, но, к сожалению, не запомнил его.

— Да, спасибо, что слышали обо мне. Но этот титул… никакого отношения к проблеме не имеет.

— Горчаков рекомендовал мне к вам обратиться.

Ай да Вадим. Что бы я без тебя делал, мда.

Мы сели, и он начал рассказывать.

— Видите ли, мой сын, Олег, недавно ему исполнилось двадцать два, получил очень хорошее образование. Инженерное дело его, к сожалению, никогда не интересовало, но он закончил МГУ, юридический факультет. Начинал учиться он очень хорошо, был одним из лучших на факультете… а потом мне стоило больших усилий сделать так, чтобы он его всё-таки закончил.

— Почему?

— Он… он стал пить. Не знаю, по каким причинам. Алкоголиков в роду у нас не было. Но он… не просто выпивал, а уходил в запои. На неделю, на месяц… Не ночевал дома, бродяжничал… Это продолжается уже несколько лет. Разумеется, и я, и даже другие родственники пытались с этим бороться. Мы нанимали докторов, отправляли его в лучшие клиники… Врачи говорили, что изоляция от общества и от некоторых его друзей на месяц-другой могла бы очень помочь. Но увы, он юрист.

— Не понимаю, как это связано?

— Очень просто. Едва Олег приходит в себя после первой же капельницы, он заявляет врачам, что его насильно здесь держать не имеют права, и что если его немедленно не выпустят, он напишет заявление в полицию, и здесь всех привлекут по статье.

Мне осталось только покачать головой. В принципе, парень прав. Он дееспособен, и может идти куда угодно. Сажать его в клетку или даже закрыть в палате не выйдет. Раньше я о такой проблеме и не слышал. Алкоголики обычно более покладистые. Но не этот.

— Умоляю вас мне помочь. У меня друг — владелец и директор отличной наркологической клиники, но он говорит, что при всём уважении ко мне, в тюрьму он не хочет.

Я встал из-за стола и прошелся по кабинету вперед-назад.

— Даже не знаю, чем смогу вам помочь. Никаких мыслей. Увы, очень нестандартная проблема.

— Ну пожалуйста! — Владимир тоже вскочил на ноги. — Я буду невероятно благодарен. Придумайте что-нибудь! Деньги есть на всё.

Я вернулся за стол, обхватил голову руками, и стал соображать. Идея появилась буквально через пару минут.

— Дима, как жизнь? — спросил я у появившейся в телефоне физиономии. Настолько широкой, что обхватить ее целиком не могла никакая камера.

— Нормально…– Дима расплылся в улыбке. — Но хотелось бы ещё лучше!

— Правильно соображаешь! А братан твой как поживает?

— Тоже хорошо! Он рядом, передаёт тебе привет.

И тотчас в камере появилось второе лицо, почти не отличающееся от Диминого.

— Здорово, Никита!

— Привет, Паша!

— Хотите подзаработать? — без лишних прелюдий спросил я.

— Очень даже хотим! — хором ответили добры молодцы. — Охраняли одного коммерсанта, но ушли, ну его, нехорошего человека.

«Нехорошего человека» — это я немного подправил. В первоисточнике прозвучавшее слово, но звучало гораздо экспрессивнее, проще, и начиналось на «п».

Дима и Никита — близнецы. В одном рост два метра три сантиметра, и в другом. Один весит килограмм сто пятьдесят, и второй. Им лет по тридцать пять, точно не помню. Ребята они простые, но хорошие. Работали в отряде спецназначения Московской полиции, но вынуждены были уволиться после того, как им пришла в головы гениальная мысль стащить себе несколько сот служебных патронов, чтобы вдоволь настреляться по банкам в лесу, а документы подделать. Чудом избежали уголовки.