Шрифт:
Его голос звучал невнятно из-за того, что он жевал.
— Предположим, что это остроумно, — сказала она.
— Что ты делаешь на нашей дороге? — спросил тощий.
— Это не ваша дорога. Это общественная дорога, на самом деле — государственное шоссе 63, и я имею полное право им пользоваться.
— Неправильно.
— Совершенно неправильно, — добавил толстяк.
Чарли снова оглянулась через плечо.
— Кого ты там высматриваешь? — спросил тощий.
— Джона Уэйна?[14]
— Не катит, — сказал толстяк.
— Седьмую кавалерийскую?[15]
— Не катит.
— Бэтмена?
— Не катит.
— Я никого не высматриваю, — ответила Чарли.
— И это правильно, — одобрительно кивнул тощий. — Потому что никакие супергерои тебе не помогут.
— И теперь, ты по уши в дерьме, — сказал толстяк, — а мы — и есть это дерьмо.
— Заткнись, Том, — бросил в его сторону тощий.
Том нахмурился, как ребенок, которого отчитал отец. Затем он начал глотать то, что жевал. Для этого ему потребовалось приложить значительные усилия.
Пока он развлекался своим занятием, Чарли сказала:
— Послушайте, мне жаль, что я вывела вас из себя, ребята. Я не имею ввиду, что вы вроде как этого не заслужили. Во всяком случае, Том. Это не совсем прилично — кричать такое. Я имею в виду, «отсоси». Это действительно очень грубо так сказать совершенно незнакомому человеку. Вот я и не сдержалась. Но мне очень жаль. Хорошо?
— Хорошо, — легко согласился тощий.
Но они не развернулись и не направились к своей машине. А просто оставались на месте и продолжали смотреть на нее.
— Теперь я могу ехать? — спросила Чарли.
— Как тебя зовут? — вместо ответа спросил худой.
— Зачем тебе это?
Он швырнул в нее сигаретой. Чарли вздрогнула. Прежде чем она успела увернуться, тлеющий кончик мягко ударился о ее розовую футболку, чуть ниже плеча. От него остался кружок пепла размером с ластик на карандаше. Когда сигарета упала, она смахнула серую точку и сказала:
— Хорошая работа. Черт. Очень мило.
— Как тебя зовут?
— Чарли.
— Это мужское имя, — парировал Том.
— Разве ты мальчик? — спросил другой.
— Она не мальчик, — картинно помотал головой Том.
— Я могу ехать? — спросила она тощего. Казалось, он был главным. — Пожалуйста.
— Скажи: Пожалуйста, очень прошу.
— Пожалуйста, очень прошу.
Внезапно на лице Тома появилось настойчивое, счастливое выражение. Он наклонился ближе к своему другу, приложил ладонь ко рту, как будто боялся, что Чарли может читать по губам, и что-то прошептал. В конце своего сообщения он повернулся к ней лицом, скрестил руки на своей огромной груди и ухмыльнулся.
Другой сказал:
— Том хочет, чтобы ты задрала рубашку.
Несколько секунд Чарли просто стояла, глядя на них и придерживая свой велосипед. Затем она сказала:
— Пусть Том дунет в свой казу[16].
Улыбка исчезла с лица Тома.
— Заставь ее сделать это, Билл.
— Если ты это сделаешь, — сказал Билл, — может быть, мы тебя отпустим.
Она покачала головой.
— Я должна предупредить вас, ребята, что вам лучше отпустить меня, или вы очень — очень пожалеете.
— Просто сделай, что мы…
— Нет! — внезапно выпалила она. — А теперь уезжайте и оставьте меня в покое!
— Все, что мы хотим, так это немного посмотреть на твои сиськи. Что тут такого?
— Может, она их стыдится, — сказал Том. — Учитывая, что они такие малюсенькие.
— Вам лучше просто убраться отсюда.
Она снова оглянулась через плечо.
— Никто не едет, — заметил Билл. — Пока нет. А если вдруг случайно и появится машина, это не принесет тебе никакой пользы. Никто тебе не поможет.
— Я вас предупреждаю. Возвращайтесь в свою машину и уезжайте! Вы можете подумать, что мы здесь одни, но вы ошибаетесь. Видите, что это за велосипед?
— И что дальше? — спросил Билл.
— Это велосипед, рассчитанный на двоих.
— Ну и что?
— А о чем это тебе говорит? — спросила она.
— Что ты какая-то ебаная дура, — сказал толстый Том и ухмыльнулся. — Только ненормальная ездит одна на таком велосипеде.
— Это потому, что я не одна.
— А-а-а, точно, — сказал Том.