Черты лица показались знакомыми, но это был не отец. Это был Стефан, человек, которого они сегодня похоронили. Боль отдавалась по нервным окончаниям в локоть и плечо, медленно ползла по шее вверх, собираясь пульсирующим сгустком у затылка.

— Простите, — сказал Бернард, сам не понимая, почему извиняется перед призраком.

Никаких эмоций на бледном лице Стефана не отразилось. Можно было привыкнуть, что призраки все такие. Как роботы. Лишённые чувств, но не воспоминаний, из которых они сотканы. Призрак повернул голову обратно, к гранитной плите, обращая безэмоциональный взгляд на высеченные на камне даты собственного рождения и смерти, и начал медленно таять в воздухе, пока не исчез совсем. Вместе с ним заглох призрачный радар. Боль отпустила.

***

Ночью Бернард долго не мог уснуть. Смотрел то в окно, то на прыгающие на стенах и потолке тени от ветвей. Он закрывал глаза, но через секунды они открывались сами. Юэн тихо посапывал под боком, скинув с себя половину одеяла. Пару раз Бернард его накрывал, тот хоть и спал в кофте с длинным рукавом, однако в доме было прохладно. Спустя несколько минут Юэн во сне отшвыривал одеяло обратно. В конце концов он обхватил руку Бернарда и упёрся острыми коленями ему в бедро и, казалось, уснул очень и очень крепко. Вряд ли что-то объективно могло потревожить его сон, но в периоды, когда у Бернарда случалась бессонница или снились плохие сны, он старался практически не двигаться, чтобы не разбудить Юэна, или по-тихому спускался на кухню.

Ещё Бернард смотрел на старый ловец снов, висевший здесь с тех самых пор, как в этой комнате спали родители. Пыль въелась в выцветшие нити, бусины поблёкли. Как этот амулет ещё ни разу не упал, и узор его не разошёлся от старости — оставалось загадкой. Бернард решил, что амулет и так достаточно на себя взял, поэтому его следовало просто сжечь и сделать вместо него новый. Большой. Повесить его в изголовье кровати. Так будет спокойнее.

Юэн перевернулся на другой бок, издав какой-то облегчённый вздох. Его часть одеяла снова спустилась почти до колен. Край кофты задрался, оголив полоску кожи на боку. Одной рукой он обнял себя за плечо и подтянул колени.

В очередной раз Бернард накрыл его одеялом и, обхватив рукой, плотно прижался к спине. Так тепло и хорошо. Он хотел было прислониться губами к его шее, но Юэн вдруг резко дёрнулся, едва не заехав Бернарду затылком в нос, и даже не проснулся.

Сколько ещё прошло времени — Бернард не знал. За окном уже начинало светлеть, очертания мебели и предметов в комнате обретали чёткость, а тени наоборот расплывались и становились мягкими. Бернард лежал и слушал приглушённые голоса редких птиц за окном. Мерное дыхание Юэна вдруг сбилось, он коротко выдохнул с тихим и каким-то усталым полустоном.

— Почему ты не спишь, малыш Берн? — не поворачиваясь, спросил он.

— Откуда ты узнал, что я не сплю?

— Просто почувствовал сквозь сон, — плечи Юэна коротко взметнулись к голове, будто он считал сказанное очевидностью, не требующей объяснений. — Что-то случилось? Снова плохие сны?

— Просто не спится. Не знаю почему.

— А мне с тобой так хорошо спится... — полузасыпающим шёпотом произнёс Юэн. — Почему мы не делали этого раньше?..

— Да ладно. Судя по тому, как часто ты вырубался внизу на диване, тебе и без меня спалось неплохо.

Юэн задрожал, посмеиваясь практически бесшумно. Вскоре его дыхание углубилось, а тело расслабилось. Повисла тишина. Бернарду даже показалось, что Юэн за такой краткий промежуток времени успел заснуть, но он вдруг повернулся лицом.

— Думаешь о том призраке около могилы?

— Нет.

— О чём тогда? — спросил Юэн хрипловатым шёпотом. В тёмно-синем полумраке блеснули его глаза.

— Ни о чём, — сказал Бернард. — Целый день я много думал о похоронах отца, но потом все мысли отпустило.

— Тебе полегчало? — спросил Юэн, коснувшись волос у виска Бернарда.

— Да, — согласился Бернард, прикрыв веки. Он мягко обхватил рукой правое предплечье Юэна, чувствуя под кончиками пальцев сквозь тонкую ткань неровности шрама. — Будто наконец пришло смирение.

Проведя пальцами Бернарду до затылка, Юэн приблизился и нежно коснулся губами его лба, задержавшись в таком положении на несколько секунд, будто проверял, не жар ли у него. Закрыв глаза, Бернард ощутил такие же мягкие поцелуи на веках. Юэн потёрся кончиком носа о его нос, поглаживая большим пальцем мочку уха. Такие приятные прикосновения, о которых Бернард думал почти целый день, но которые нельзя было ощутить, потому что после похорон Юэн уехал в клуб.

— В последнее время ты только и делаешь, что утешаешь меня, — тихо сказал Бернард, потёршись ладонью об его острый локоть.

— Выкинь этот список, где ты плюсиками отмечаешь, кто кому сколько раз помог и успокоил.

— Так ты всё-таки видел этот список, — с наигранной досадой усмехнулся Бернард.

Прикрыв веки, Юэн молчаливо улыбнулся. Бернард протянул руку и, проведя большим пальцем вдоль линии его челюсти, погладил аккуратную ямочку на подбородке. Не смог удержаться и, приблизившись, оставил невесомый поцелуй на краешке его губ.