Унтер опасно передвинул руку к рукояти автомата… От Лами это не укрылось. Дальнейшее видел только я, а для вояк автомат словно бы взорвался, рассыпаясь в воздухе. Детали с жалобным звяканьем упали на асфальт, а в руках унтера остался только остов автомата, как после неполной разборки. Впрочем, почему как? Лами на ускорении разобрала оружие по частям, не заботясь о его сохранности.

— Отставить, Филимонов! — принял решение поручик.

Хороший мальчик. Главное, умненький. Вовремя понял, что иногда лучше отступить, особенно когда выполняешь дурно пахнущий приказ без соответствующих полномочий и бумаг. А морда — своя, не казенная. За нее не то, что не заплатят, но и сделают вид, что это была инициатива самого поручика, а все остальные — ни при чем, никто ничего не знает.

— Честь имею, господа! — я шутливо отсалютовал двумя пальцами.

Мы с Лами обошли неожиданную преграду, копошащуюся теперь на асфальте в поисках деталек и пошли дальше к своей машине.

На следующий день шоу трансвеститов продолжилось. Я как раз допивал утреннюю чашечку ароматной арабики, когда в комнату вошел, нет, скорее влетел Семен с подносом, на котором лежала труба телефона. Общий, даже не мобильный, для всех подряд.

— Ваше Сиятельство?

— Какого лысого, Семен? — оскалился я.

Про мою привычку, что прием пищи для меня — святое время, и что беспокоить в это время господина графа — подписать себе приговор, были в курсе все. Семен тем более.

— Ваше Сиятельство, тут вам звонят из штаба гарнизона!

— Раевский? — местный генерал был крутой мужик, у нас с ним хватало ума не пересекаться и расходиться краями.

— Нет, Ваша Светлость! Полковник Кропоткин!

— Кропоткин, Кропоткин…

Есть такой. Известная сволочь, державшаяся в узде Раевским. Насколько мне известно, занимался тем же, чем и лазоревые мундиры, только под крышей вояк, негласно делавших себе противовес от притязаний жандармов.

— Ну и какого хрена ему надо? — громко сказал я, так, чтобы Кропоткин слышал.

— Не сказал, Ваше Сиятельство!

— Сколько тебя можно учить, Семен? — я решил поглумиться над Кропоткиным, доведя его до бешенства. — Нечего приносить мне трубку, не выяснив у просителей, что им надо и послать, если можно обойтись без моего участия! Ладно, давай, на этот раз прощаю.

Я взял трубку, секунд десять подержал в руках.

— Алле! — выбрав самый наглый тон из набора «как довести собеседника» сказал я гнусавым голосом.

— Это полковник Кропоткин! — сказала мне трубка.

Вот ведь гаденыш, обращение «Ваше Сиятельство» не стал употреблять, ну значит ответного «Ваше Высокоблагородие» не дождется. И обращение согласно титулу графа тоже.

— Слушаю, — зевнул я в трубку.

— Господин граф Константинов, вам следует немедленно прибыть в штаб гарнизона. В случае отказа мы будем вынуждены применить силу и доставить вас против своей воли.

— Полковник, вы, извиняюсь, с какого дуба рухнули? — спросил с усмешкой я. — Вы меня ни с кем не перепутали?

— Никак нет, Ваше Сиятельство.

— Если вы хотите лицезреть мой светлый лик, то могу вам предложить приехать в мой особняк для разговора. И да, угрозы ни к чему не приведут. Кроме ответных действий властей для полковника, превысившего свои полномочия и развязавшего крупные беспорядки в городе. Возможно, вооруженные и возможно, крупные.

— Вы отказываетесь прибыть в…

Я нажал на отбой. Утомил меня полковник. А вот кому я сейчас наберу — это Раевскому. Пусть уймет своего ретивого подчиненного

Через час у моего особняка затормозил штабной «Руссо-Балт» — его высокоблагородие предпочитал в качестве жоповозки хорошие люксовые машины. Ну что же, ничто человеческое солдафонам не чуждо, особенно, если это на халяву.

Из него вылез полковник Кропоткин, раздраженный до предела. Я лишь усмехнулся — Раевский унял прыть своего подчиненного. И чует мой спинной мозг, Кропоткин наверняка скрыл от начальника цель своего визита. Хотя я точно не знал, но очень сильно подозревал, о чем пойдет речь.

— Его Высокоблагородие полковник Кропоткин! — как заправский мажордом с порога заявил Степан, одетый по такому случаю в старые обноски для работы с метлой или лопатой, нужное подчеркнуть.

— Здравствуйте, Ваше Высокоблагородие! — ласково и вкрадчиво сказал я.

Полковник аж споткнулся на полушаге — он явно не ожидал такого приема. Тем более такого доброжелательного. Но это максимум, на что он может рассчитывать. Чай, кофе, потанцуем не будет. Само собой, пиво, водка, полежим тоже отсутствует в принципе.