Потом я снова спустился в подвал и с трудом отыскал в лаборатории пузырек со жгучим зельем. Пригодится.

В одной из спален на втором этаже взял запасную рубаху и штаны. Если придется быстро перевоплощаться, то одежде моментально придет конец.

Все это добро я сложил в сумку. Как я и подумал, на нее тоже было наложено расширяющее заклятие. Удобно, однако.

Когда я уже был готов натянуть на себя рубашку и куртку, в дверь постучали. Я не знал о том, где в доме дверь, но выйдя в прихожую быстро ее обнаружил. Она сливалась с деревянными панелями и была практически незаметна.

Я замер, прислушиваясь, но снаружи не доносилось ни звуков, ни запахов. Видимо колдовство неплохо защищало это место.

Снова раздался настойчивый стук. Кто-то очень хотел попасть внутрь. А вот я, напротив, не хотел, чтобы кто-то сюда попадал, но стук не прекращался. Поразмыслив над тем, что я все равно скоро собирался уходить, и эту дверь мне в любом случае надо будет открыть, я все же сдался и повернул круглую деревянную ручку.

— Прислали наконец-то! — крикнул мне лицо пузатый мужик в синем сюртуке. — Мы уж думали совсем забыла про нас Академия! Троих ваших пожрали! Слабаки, тьфу, вот к Илу и отправились! На вот человека мне подлатай, чтоб к завтрему был в состоянии вожжи держать! Ему еще телегу запрягать да в обоз вставать!

Толстяк протянул мне пяток серебра и указал на косматого дядьку с перевязанной рукой, что стоял позади него, опустив глаза на мощеную дорожку.

Меня ни тот, ни другой не интересовали. Я вышел на порог, не обращая внимания на посетителей. С виду дом выглядел добротно, и даже окна наличествовали. Перед домом клумбы и кустарники, справа начинался фруктовый сад. Ладный забор, выкрашенный зеленой краской, мощеная дорожка ведет к калитке. За забором навес для лошадей.

С крыльца виднелась дорога, уходящая вниз по улице, но напротив логова колдунов лишь поле, а до ближайших соседей могло уместиться еще домов пять. Специально что ли построили подальше от людских глаз?

— Эй, колдун! Оглох что ли! Ты хоть знаешь кто я? Я, между прочим, с магистром Зельдеем на короткой ноге! — обратился ко мне толстяк.

Я посмотрел на него, не понимая, чего ему надо. Какой я ему колдун? И тут до меня дошло, что человеческая личина все еще на мне и мужик просил вылечить своего слугу. Еще чего! Я лекарем не нанимался! А колдуном так тем более! Какой из меня колдун? Смешно.

— Шел бы ты отсюда. Занят я.

Собирался было зайти в дом, но толстомордый заверещал с новой силой:

— Что ты себе позволяешь! Я напишу жалобу в столичную цитадель! Нет, сразу в Академию! И еще господину Корвальду! Что ж это делается! То людей жрут, то товар воруют! А колдуны бегут как крысы! Я тебе за этого растяпу пять серебром даю, мне возница нужен, а ты нос воротишь!

Пять серебром… Я глянул на монеты и задумался. Деньги могут пригодиться. В этой личине я могу бывать в городе и прикупить все что мне нужно, пока не найду торговцев, которые меняют шкуры на товары. Или здесь за шкуры можно выручить деньги? Тогда смогу прикупить себе все необходимое. В стае у нас не было нужды в деньгах. Там все общее, а тут… Тут я один и я не знаю, впустит ли меня этот дом, когда я закрою дверь с этой стороны.

Мужик, конечно, препротивный, но за слугу платит, а тот стоит бледный, как та белая тварь, шатается. Повязка на ладони уже вся кровью пропиталась…

Я протянул руку и серебрушки упали на мою ладонь. Махнул раненому и тот, с позволения своего господина, вошел в дом. Пузатый было тоже собрался за ним, но я остановил:

— Против правил. А то напишу в Академию, будете со своими бедами в столицу ездить.

Мужик замер, занеся ногу над ступенью, а я премило оскалился и захлопнул дверь перед его носом.

Возница топтался в прихожей, с открытым ртом осматривая дом. Видать, был тут впервые. Как и я.

— Иди на кухню, — бросил я, а сам пошел в гостиную доставать из сумки пузырек с огненной отравой, что избавила меня от ран всего за одну ночь.

Когда я вошел, мужик стоял возле очага, разглядывая окровавленную доску, на которой лежало мясо. Кровь с нее натекла на камни очага, на пол и даже решетка была заляпана. Прибраться или оставить это удовольствие ведьме? Пожалуй, оставлю. Баба она или кто?

Я поставил три табуретки. Одну для возницы, на вторую водрузил таз, налил в кувшин воды, а потом сел сам и приказал:

— Показывай.

Мужик начал трясущейся рукой развязывать повязку. Ему было лет пятьдесят по человеческим меркам. Патлатый, с бородой. Руки грубые, лицо задубевшее, морщинистое, а пахло от него конским потом, кислым немытым телом, и квашеной капустой. Отец Ласки уважал эту еду. У него всегда стояла большая бочка с капустой. Меня же от этого запаха воротило.

Мне надоело наблюдать за тем, как пыжится мужик, и я сам снял повязку. Под ней обнаружилась длинная, пересекающая всю ладонь рана. От нее жутко пахло гнилью, и выглядела она неважно. Я не был уверен, что колдовское зелье поможет, но попытаться можно.