Не то чтобы они были в восторге от таких вещей.

Белла шла среди маленьких, сплющенных могильных плит - надгробий, раскрошившихся на куски, и каменных табличек, торчащих из земли, как шрапнель. Обри окинула Роуз быстрым взглядом, а затем одарила Беллу понимающей улыбкой.

– Привет, Обри, - сказала Селеста.

Обри кивнула, едва узнав её. Она сосредоточила своё внимание на Роуз, оценивая физически внушительную девушку. Но, несмотря на свою высокую фигуру, Роуз всегда была общительной, независимо от того, с кем она встречалась, и её добрая улыбка имела свойство мгновенно заставлять большинство людей чувствовать себя комфортно рядом с ней.

Но Обри не была большинством людей.

Белла представила их.

– Привет, - сказала Роуз, слегка помахав рукой.

Обри ухмыльнулась.

– Очарована, - она повернулась к Белле.
– Теперь нас шестеро.

– Да, - сказала Белла, ожидая бoльшего, но не получив.
– Но для чего?

– Всему своё время.

Саванна вышла вперёд, таща за собой широко раскрытые глаза девушки.

– Это Марни.

Девушка улыбнулась, но отвернулась, застенчиво.

– Она моя младшая сестра. Мы сбежали!

– О, - сказала Белла, не зная, что ещё сказать.

– Ей только что исполнилось пятнадцать, - сказала Саванна.
– Достаточно взрослая, чтобы её инициировали, верно?

– Я бы так сказала, - сказала Обри.
– Достаточно, если она того хочет.

Марни наконец подняла глаза, и в её глазах Белла увидела знакомое отчаяние, то же самое желание быть принятой старшими девочками, которое чувствует любая пятнадцатилетняя девочка. Марни была просто взволнована тем, что выходит на улицу после наступления темноты со своей старшей сестрой, и поэтому созрела для лепки, так стремилась угодить, что была такой же податливой, как пластилин.

– Эм-м-м, да, - сказала Марни, восторженно.
– Конечно, Обри.

Обри посмотрела на Роуз.

– А что насчёт тебя?

Роуз скрестила руки на груди. Белла практически слышала, как Роуз сдерживала смех. Она знала Обри всего тридцать секунд и уже решила, что она совершенно нелепа. Она бросила на Беллу быстрый взгляд, как раз достаточный, чтобы сказать ей: "Я делаю это только для тебя", затем кивнула.

– Конечно, - сказала она.
– Я в игре.

2.

Холли не могла припомнить последний день, который она провела без боли в спине. Ей даже не нужно было ничего делать, чтобы это началось. Иногда она просто вставала с кровати, и спина была закручена. В другие разы казалось, что узел медленно формируется в течение дня, из-за чего всё, о чём она могла думать, это тёплая ванна и бокал вина, ожидающие её дома. Ванна была ничем не примечательной, а вино было в коробке, но этот ритуал удерживал её от попыток светской жизни.

Она убрала тёплую тряпку с глаз и сделала ещё один глоток шардоне.

"Боже, - подумала она.
– Вот что значит быть за сорок?"

Она всегда была уставшей, всегда больной, всегда в плохом настроении. Её работа на почте была неудовлетворительной и однообразной, и всё же она истощила её от других людей до такой степени, что ей просто хотелось пойти домой и изолироваться от них. Она даже редко видела своих друзей. Все были заняты своими семьями и карьерой. Близкие подруги, которые у неё были в тридцать, теперь были просто фотографиями в социальных сетях. Холли не с кем было встречаться, даже если бы она этого хотела.

Это также усложняло знакомство с парнями. Без друга, который мог бы её свести, или домашней вечеринки, где она могла бы познакомиться с новыми мужчинами в комфортной обстановке, Холли находила концепцию свиданий одновременно изнурительной и пугающей. Она знала, что ей нужно двигаться дальше, но где она должна была встретить кого-то нового? Она не хотела прокручивать профили на сайтах знакомств, как будто она пыталась выбрать фильм. Кроме того, она бы слишком нервничала, чтобы пойти на свидание с кем-то, с кем она не встречалась лично. Это просто не было её привычкой. Или, по крайней мере, не то, что она делала, когда в последний раз была на рынке.

Ну, её вернули на полку после почти двадцати лет брака, но она не была выставлена на обозрение в дорогом магазине, как когда она была молодой и сильной. Теперь она сидела на виртуальной полке Goodwill для тех отчаянных и глупых, кто хотел дать любви ещё один шанс. И то же самое касалось мужчин, доступных сорокапятилетней матери-одиночке в маленьком городке. Хороших либо увели, либо сломали, оставив только объедки, человеческий эквивалент холодной картошки фри на дне пакета с едой на вынос.