– Не то чтобы очень боюсь, - сказала Марни, уже смутившись.
– Я была ребёнком, но сейчас я старше. Мне просто не нравится, что я не могу видеть то, что вокруг меня, я думаю.

Медленно повернувшись, Обри встала в пятиугольнике в центре звезды и опустила руку.

– А я боюсь сгореть заживо.

"Мы так и думали, - подумала Белла.
– Потому что ты ведьма".

Опять же, как всегда с драмой.

Белла надеялась, что Обри снова сделает свой слепой поворот, чтобы кто-то другой начал первым со следующим вопросом, но не тут-то было. Она просто вернулась к началу.

– Вопрос второй. Белла, кого ты любишь?

У Беллы в животе сжалось чувство пустоты. Она могла бы сказать свою семью, но это явно была не та любовь, о которой спрашивала Обри.

– У меня нет парня, - сказала она.
– Вы, девочки, это знаете.

– Это не обязательно должен быть кто-то, кто у тебя есть, Белла. Это может быть кто-то, кого ты хочешь. На самом деле, возможно, так лучше, учитывая характер игры.

Белле не понравились последствия этого. Она с трудом сглотнула, одно имя в центре её сознания, одно, которое она, возможно, не могла произнести. Неважно, насколько честной Обри хотела, чтобы она была. Некоторые секреты должны оставаться секретами. Она напрягала свой разум в поисках другого имени, любого имени, которому могли бы поверить девочки.

– Итан Дерри, - сказала она.

Роуз бросила на Беллу любопытный взгляд, как будто говоря: "Ты что, издеваешься?"

Белла едва знала Итана, и он, конечно, не был готом, но он был тёмным и пылким, начинающим писателем, и соответствовал шаблону. Она надеялась, что Роуз не попытается свести её с ним сейчас.

– Я имею в виду, он не моя любовь, но я немного влюблена в него. Вот и всё, - Белла сказала это Обри, но предназначалось это Роуз.
– Это лучший ответ, который у меня сейчас есть.

Обри обошла остальную часть группы. Как правило, Роуз назвала своего парня Тайсона. Селеста настаивала, что любовь - это яд, психическое заболевание, что она не чувствует её ни к одному глупому мужчине. Но Обри не принимала этого, поэтому Селеста призналась, что, по крайней мере, испытывает вожделение к Морису Джеймсу, худому, чёрному парню с дредами и пронзительным взглядом. Он был в классе Беллы по естественным наукам и всегда казался скучающим всем. Ей было трудно представить Селесту с ним, но ей, честно говоря, было трудно представить Селесту с кем-либо вообще. Саванна сказала, что любит Джонни Деппа, и, к удивлению Беллы, Обри позволила ей ответить известным человеком. Она хотела бы, чтобы она подумала об этом. Ожидая, что Марни замрёт, Белла была удивлена, что девушка ухватилась за возможность назвать своего возлюбленного.

– Эштон МакДугалл!
– Марни просияла.
– Он на год старше меня, но я думаю, что я ему очень нравлюсь, понимаете? Я надеюсь, что он пригласит меня на свидание. Он такой милый, девочки, - она потянулась за телефоном в заднем кармане.
– Я могу показать вам его фотографию.

Обри подняла руку, как регулировщик.

– В этом нет необходимости.

Марни сдулась. Обри снова сосредоточилась на пятиугольнике, её ноги образовали наконечник стрелы.

– Я люблю мёртвых, - сказала она без эмоций.

Белле внезапно стало холодно. Хотя готическая драма Обри порой могла быть наигранной, что-то в этих словах показалось ей ужасно правдивым. Она обхватила себя руками, чтобы не дрожать. Когда Обри снова повернулась к ней, Белла приготовилась к тому, что, как она предполагала, будет самым сложным вопросом из всех.

Обри стояла, словно призрак, в лунном свете.

– Белла Уитман... что произойдёт, когда ты умрёшь?

Белла замерла. Обри не спрашивала, что, по её мнению, произошло, а что произойдёт потом. Она хотела получить конкретное объяснение величайшей тайне жизни. Как она могла ожидать от неё такого? Этот вопрос задавали с самого начала человечества. Существовало множество верований и теорий, религий и концепций, основанных на основе загробной жизни или её отсутствии.

Белла успокоилась. Обри хотела честности, поэтому она дала ей её.

– Я не знаю, - сказала она.

Сцепившись с ней глазами, Обри ждала бoльшего, но Белла закончила. Не только с её ответом, но и с этой глупой игрой, какой бы она ни была. В чём мог быть смысл всего этого? Зачем Обри заманила их сюда ради такой глупости? Белла думала, что она круче этого. Неужели очередной кумир её подвёл?

– Роуз, - сказала Обри.
– Тот же вопрос.

Очевидно, этот вопрос ещё больше разозлил Роуз. По крайней мере, это был последний раунд.

– Ничего не произойдёт, - сказала она.
– То, как всё было до твоего рождения, - это именно то, что ждёт тебя после смерти.

Это, казалось, заинтриговало Обри.

– Значит, ты атеистка?

– Я никогда не чувствовала необходимости давать этому название, но да, можно сказать и так.

– То есть ты тоже не веришь в душу?

– Не в буквальном смысле. Не как в дух, который вылетает из твоего тела, когда ты умираешь.

– А в каком ещё смысле?

Роуз выдохнула.