– Я верю в души как в просто термин для того, что делает тебя тем, кто ты есть. Твоя индивидуальность, твоё сердце.

Уголки рта Обри изогнулись, и она медленно кивнула Роуз, а затем задала Селесте главный вопрос.

– Там, типа, яма проклятых, - сказала Селеста.
– Не как в аду с огнём, серой и дерьмом, а как в мире тьмы и синих теней. Там ты пустая. И так холодно и одиноко. Ни бога, ни дьявола, ни близких. Только эта бесконечная пустота. Навсегда.

"Она действительно перегибает палку", - подумала Белла.

Селеста всегда пыталась перегнать всех в готе, даже Обри.

– Не знаю, как вы все, - сказала Саванна, как всегда язвительно, - но я собираюсь превратиться в злого призрака.

– Значит, ты веришь в духов?
– спросила Обри.

– Звучит намного веселее, чем вернуться к чёртовой нерождённости, - глядя на Роуз, она фыркнула от смеха, затем ударила сестру по руке.
– Я уже знаю, что ответит эта. Она всё ещё ходит с мамой и папой в церковь по воскресеньям.

Обри быстро повернулась к Марни. Перспектива христианина среди них, казалось, зажгла что-то внутри неё.

– Ты веришь в Рай, Марни?
– спросила она.
– В Иисуса?

Девушка запнулась.

– Ну... Я имею в виду... да, я верю.

– Ты думаешь, что у тебя появятся крылья, когда ты умрёшь, и ты полетишь в город в облаках?

Даже в темноте Белла могла сказать, что Марни покраснела.

– Может, это не совсем так, - сказала Марни, - но я вернусь к Богу.

Обри поджала губы.

– И что тогда твой Бог сделает с тобой?

Марни посмотрела на сестру, ища поддержки, но получила только насмешливые ухмылки. Белле стало жаль девочку. Она чуть было не вмешалась, но решила, что Марни лучше говорить самой.

– Он сделает то, что сочтёт нужным, - сказала она.
– Бог не совершает ошибок.

Селеста громко рассмеялась, и Обри не смогла сдержать хихиканья. Даже Роуз с трудом подавила смешок. Возможно, потому что Белла была единственной, кто не смеялся, Марни посмотрела на неё, словно ища помощи. Белла попыталась придумать, что сказать, но Обри заговорила раньше неё.

– Ну ладно. Дети, рождённые без конечностей, - это не ошибка. Холокост не был ошибкой. Тысячи лет пыток и казней людей во имя Бога - это не ошибка.

– Господь ведёт неисповедимыми путями, - сказала Марни, не в силах посмотреть Обри в глаза.

– Я уже слышала это раньше. Они говорят так, когда умирают те, кого ты любишь. Разве не было бы проще Богу просто сказать: "Эй, вы все. Я облажался. Это моя вина!", вместо того, чтобы настаивать на том, что всё это было частью плана, который мы просто слишком тупы, чтобы понять?

Марни замолчала. Её хмурое лицо было таким сильным, что Белла подумала, что девочка сейчас заплачет, но потом поняла, что она сдерживает не слёзы, а ярость. Марни не нравилось, когда кто-то говорил о её Боге таким образом, и это было видно. Обри тоже это заметила.

– О, - сказала она.
– Я обидела тебя.

Марни скрестила руки на груди.

– Прости меня, - искренне сказала Обри.
– Это не было моим намерением. Ты дала мне свой честный ответ. Спасибо за это.

Марни удалось встретиться взглядом с Обри, но открытая дверь её комнаты уже почти закрылась. Она слабо улыбнулась, показывая, что извинения приняты, но оставалась настороженной и молчаливой.

– Хотите узнать, что произойдёт, когда вы умрёте?
– спросила Обри группу, как будто её ответ был единственно правильным. Она подождала, пока девочки согласятся, затем протянула руки, указывая на надгробия вокруг них.
– Вот это, девочки. Вы попадёте в могилу.

4.

Роуз не могла поверить в эту чушь. Неужели это действительно то, чем увлекалась Белла? Свечи, загадки и лунные кладбища? Это должно было быть дерзким? Страшным? Если так, то это был впечатляющий провал. Обри была примерно такой же жуткой, как "Отель Трансильвания", и эта её маленькая игра была детской, чем-то более подходящим для тринадцатилетних детей на пижамной вечеринке, вроде того, как увидеть профессию своего будущего мужа в воске свечей или играть в "лёгкую как перышко, жёсткую как доска". Так ли проводили готические девушки свои пятничные вечера? Если так, то они были ещё более унылыми, чем люди их выставляли.

Роуз старалась не осуждать. Очевидно, что Белла переживала некоторые сложные изменения. Даже если это было не так, она имела право жить своей жизнью так, как она хотела, независимо от того, видели ли другие привлекательность этого или нет. Но для Роуз быть готом было всё равно, что сдаться, чего она никогда не сможет сделать. Иногда она впадала в депрессию, как и любой другой человек, но убедиться, что все об этом знают, казалось тщеславным и незрелым. Отчаяние - это то, что ты пытаешься преодолеть, а не празднуешь, и жизнь слишком коротка, чтобы так сосредотачиваться на смерти. Но она отчаянно хотела удержать Беллу в своей жизни. Она боялась, что их дружба истончается до тонкого ручейка. Когда Обри спросила, чего она боится, именно это пришло ей на ум первым. Они с Беллой слишком долго были как сёстры, чтобы позволить чему-то такому глупому, как быть готом, отнять у неё лучшую подругу. Она надеялась, что участие в этом викканском ритуале - или как там это чёрт возьми было - покажет Белле, как сильно она всё ещё заботится о ней. Может быть, тогда Белла снова впустит её, и Роза сможет помочь ей найти выход из этого тёмного, ментального тумана.