Шрифт:
Большой проспект — проспект Васильевского острова
Биржевой мост — соединяет Васильевский и Петроградский (Городовой) острова, начинается от Санкт-Петербургской Биржи
Глава VI
Они быстро заполняли помещение, профессионально прикрывая друг друга. Бежать? Куда? И, главное, зачем? Насмерть перепуганная Вероника вырвалась из Дашиных рук, скользнула к незаметной металлической двери в стене, лихорадочно повернула ключ, распахнула…
– Ну, привет! – шагнул навстречу опричник.
Вероника, взвизгнув, отпрянула, едва не сшибив Дашу на пол.
– Эй, спокойно, – хохотнул опричник. – Руки за голову, лицом к стене… к книгам.
И громко добавил:
– Тут две девчонки.
Даша послушно повернулась лицом к книгам, прижалась к ним лбом, завела руки за затылок. С Государевой Опричниной не спорят. Даже жандармы. Даже из Особого. Расставила ноги, и только тут почувствовала, что колени подгибаются, бинты впились в кожу, грудь занемела, а спина и – хуже того – задница влажные от пота. И как-то сразу вспомнилось, что на господине жандарме совершенно отсутствует нижнее бельё. А ещё её снова стало знобить, и голова, оказывается, уже давно кружилась, белые червячки ползали в прозрачном воздухе.
– Тащи сюда, – лениво рыкнул кто-то.
– Лавка чиста.
– Дворы чисты.
– Первый этаж чист.
– Улица чиста.
Неужто у опричников здесь и сейчас проходила какая-то спецоперация? Именно в это время и в этом месте? Даша нахмурилась. Она точно не спит? Всё это похоже либо на плохой романчик, где автор раскидал по кустам рояли, либо на дурной сон, ведь в кошмарах подобные случайности нередки.
– Пошли, девчонки, – ласково пнул Дашу «их» опричник. – Да ты, малая, не дрожи так. Не виновата – ничего не будет.
Даша невольно оглянулась на Веронику. Сестричка стояла, вскинув подбородок и сверкая стёклами очков. Так и казалось, что она сейчас запоёт что-то вроде «Смело, товарищи в ногу», или «В бой за царя пойдём, и все как один умрём», с которым казаки ходили в битву за Дебрецен. А тогда кто дрожит?.. «Я», – с изумлением осознала Даша. Её и в самом деле трясло – видимо, наркоз отходил.
Они вышли на центр «торгового зала», где на столе из клееной фанеры, покрытой жирным слоем жёлтого лака, гудел допотопный компьютер ещё доведуньевой эпохи. В низеньком засаленном кресле за ним восседал, вытянув длинные ноги в квадратноносых берцах, скрестив их в лодыжках и постукивая пальцами мохнатых рук по столешнице… князь Шаховской. Тёмные глаза оборотня горели жёлтым светом. Князь не скрывал лица балаклавой, и Даша отчётливо увидела и презрительную линию тёмных губ, и графитно-поблёскивающую щетину (оборотни никогда не брились: либо носили бороду, либо стригли до щетины) и даже тонкие, словно прорезанные скальпелем, вертикальные морщинки на переносице и в уголках рта.
Ей захотелось чем-нибудь тяжёлым швырнуть в высокородную особу. Например, огнетушителем. «Ты, собака, преследуешь меня, что ли?!» – бешено подумала Даша, но многолетняя выучка и крепкая воля помогли взять себя в руки. Девушка расправила плечи и выпрямилась, благодаря все силы небесные за негласное правило, по которому следователи не были обязаны вытягиваться во фрунт перед начальством.
– Рассказывайте, – вместо приветствия процедил главный оборотень.
– О чём прикажете рассказывать, Ваша светлость? – холодно уточнила Даша.
– О том, что вы – незаконнорожденная дочь Ксении Николаевны Трубецкой, осиротели в шесть лет восемь месяцев из-за того, что мадам употребляла алкоголь в недопустимых количествах, росли в Четвёртом детском приюте Императорского общества призора – не надо. Это мне уже известно. Поведайте нам о том, как оказались сейчас и здесь. И… Филарет, уведи вторую барышню в подсобку. А заодно запроси у Центра всю имеющуюся информацию по ней.
Даша вспомнила, как кто-то, кажется, Михалыч, однажды обмолвился, что опричники на задании никогда не называют имён: у каждого кличка… псевдоним, то есть.
– Вы не имеете права! – пропищала Вероника. – Я ничего противозаконного не делала. Торговля законна, у меня лицензия и…
– Лицензию можно и отозвать, – хохотнул тот оборотень, что их обнаружил и положил на стол томик Карамзина.
Князь глянул, открыл и перелистнул несколько страниц.
– Ничего противозаконного?
– Это лавка для коллекционеров, – упрямилась девица. – Это коллекционное издание. Мы не занимаемся распространением запрещённой литературы.
– Ну, это смотря с какой стороны посмотреть. Обсудим позже. Филарет.
«Сумасшедшая», – со смешанным чувством осуждения и восхищения подумала Даша, провожая худенькую девичью фигурку взглядом. Впрочем, в нужных местах вполне себе округлую. Даже через тонкую ткань брючек видно, насколько плавна линия бёдер и упруги ягодицы. Даша невольно покосилась на князя. Кто там у нас любитель сладенького? И на миг даже пожалела наивную глупышку. И немного по-женски позавидовала, как всегда завидовала тем, кого природа сполна наделила всем тем, что Даша так искренне презирала.