– А вы, юная леди, замерзнуть не боитесь? – Но во взгляде Керста не вопрос, а нечто совсем другое, новое, появившееся недавно, буквально несколько дней назад, и пока Тиной не разгаданное.

– Я как все, – пожала она плечами и пошла прочь, оглядывая открывшуюся справа вересковую пустошь, но Керст не отставал.

– Хорош верещатник, – сообщил он без тени улыбки, как бы вполне всерьез.

– И чем же он так хорош?

И в самом деле, пустошь – она пустошь и есть, хоть вереском заросла, хоть кустарником, что в ней хорошего?

– Красиво!

«Красиво? Возможно. Но блекло и печально. Впрочем, на вкус и цвет…»

– Любуйтесь, Сандер, – улыбнулась она, оглядываясь. – Ни в чем себе не отказывайте!

Рассказ Ады о событиях в лагере лорда де Койнера удивил Тину и заставил задуматься. Она уже видела Керста в деле и не сомневалась – для этого, собственно, и не было никакой причины, – что Сандер храбрый и умелый боец. Однако Ада утверждала, что он дрался так же быстро, как и тогда, когда на них напал Охотник, но более всего встревожил Тину неожиданный обморок Керста, случившийся чуть ли не сразу после поединка. Да это и не обморок был вовсе, вот в чем дело. Обморок, сиречь синкопа, может случиться, что бы там ни говорили невежды, и у крепкого, сильного мужчины. Это не исключительно девичье недомогание, отнюдь нет. Всяко бывает: на солнце перегрелся, жирного переел, крепкого перепил… Однако у Керста как будто бы не было предвестников – ни дурноты, ни слабости, ни зевоты, – да и без сознания он оставался не минуты и даже не часы. Трое суток – не игрушки, таких обмороков, кажется, и не бывает никогда.

«Но тогда что?»

И снова вспоминалась толстая книга-гербарий из затянутого дымкой забвения Тининого детства.

Три доли сушеного зверобоя, гран – чистеца, можно и свежего, четверть золотника настоя портулака… пустырник… маралий корень… цвет абрикоса и базилик камфорный… сирения…

«Не может быть! – думала она, идя по едва различимой тропе. – А если и вправду? Но мне-mo что? Пусть другие печалятся, а я тут ни при чем!»

Но выходило, что при чем. И это ее тоже тревожило. Не стоило ей влюбляться в такого типа, как Сандер. И вовсе не из-за обморока этого сраного, следствия которого могли поколебать многих и многих, но не Тину. Ее беспокоило «второе дно» Керста, неявное, но ощущаемое почти на пределе чувств. Что-то там было в душе Сандера, что-то, что, скорее всего, не понравилось бы Тине, дай он ей туда заглянуть.

«Но, может быть, я все это придумала?»

И такое возможно. Историю про лису и кислый виноград не зря рассказывают: человеку всегда легче отказаться от того, что ему не нравится, чем наоборот.

5

– Мы не одни. – Ремт всего лишь первым сказал это вслух.

«Его право, не так ли?»

– Вот и мне так кажется. – Виктор уже несколько минут чувствовал на себе чужие взгляды, а моментами, казалось, ощущал и «одышливое» дыхание бегущих трусцой волков.

«Почему они не нападают?»

– Как думаешь, почему они не нападают? – спросил Ремт.

Иногда создавалось впечатление, что покойный маршал читает мысли, но это было не так, просто Герт де Бройх был на редкость умным сукиным сыном. Был таким при жизни, остался и после смерти, что бы там с ним на самом деле ни произошло.

Как вы?.. – осмелился спросить несколько часов назад Виктор.

Не знаю, – с явным сожалением ответил маршал. – Само как-то случилось. Там, вы ведь понимаете, о чем я говорю? Так вот, там все совсем не так, как здесь. Многое случается, потому что случается, и ты сразу понимаешь, что это правильно, хотя и не знаешь, отчего так и зачем.

– Я думаю, они не охотятся, – предположил Виктор.

– Возможно, – согласился Ремт. – Но скоро мы это узнаем наверняка. За ворота волки не пойдут, ведь так?

– Да, – согласился ди Крей. – Полагаю, правила все еще действуют даже и на этой высоте.

«Им и не надо туда идти. Достаточно перехватить нас перед Красными столбами…»

– Может быть, у девочки есть горькая пыль? – предположил Ремт.

– Может быть, у мальчиков есть ножи? – вопросом на вопрос ответил Виктор.

Он догадывался, что все это неспроста, хотя не знал – и откуда бы? – что здесь не так. Но одно он мог сказать более или менее уверенно: речь шла не о стае, в какую обычно сбиваются волки, а о ватаге, какими ходят оборотни. Разумеется, он мог и ошибиться, волки держались в отдалении, не давая себя толком рассмотреть. Но это-то и настораживало.

«Черта здесь, черта там, и помилуй боже, если зверь похож на кошку, да еще и мяукает, отчего бы не предположить, что это кошка и есть?»

Итак, возможно, и скорее всего, это оборотни. По минимуму пять, максимально – до дюжины. Опасны до чрезвычайности: были бы обычные волки – сошли всем скопом за одного Охотника. Но дюжина оборотней-вервольфов – это противник не для трех мечей и двух «недоделок».

«Впрочем, как минимум один из нас эту встречу переживет…»