Удар когтистой лапы в горло по результатам ничем существенно не отличается от раны, нанесенной кинжалом: раз, и человек заливается кровью, с сиплым хрипом пытаясь втянуть воздух в агонизирующие легкие, но не способный этого сделать.

«Вот и все! Тридцать лет!» Она чувствовала невероятный подъем, силу, счастье, сладость обращения, даже если это было медленное обращение.

Толкнув умирающего от себя, Ада опрокинула грузным телом Альмуса стоявшего у того за спиной слугу с факелом. Этого то ли слугу, то ли наемника она убила походя, выбираясь из камеры в коридор. Здесь стоял второй слуга барона, но это были и вовсе пустяки: человек не ждал встречи с оборотнем, тем более так скоро.

– Надеюсь, – сказала Ада, возвращая себе человеческий облик, – это останется строго между нами!

– Не бойся, тетя, я никому об этом не расскажу, – пообещала девочка, залезая Аде в карман.

– Вот и славно! – улыбнулась Ада, запихивая в свою бывшую камеру последний труп и закрывая дверь на засов. – А теперь давай найдем Ремта и Сандера и уйдем отсюда подальше. Замок Линс начинает действовать мне на нервы.

[1] Несколько измененная строфа из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Выхожу один я на дорогу…». У Лермонтова вместо слова «природа» стоит – «пустыня».

ГЛАВА 9. Птица удачи

1. Двенадцатый день полузимника 1647 года

Он очнулся от крика неясыти. Птица подобралась так близко, что впору удивиться или испугаться, но Керст находился не в том состоянии, чтобы «углубляться в детали».Так что все произошло несколько иначе: неясыть заорала над самым ухом, и он очнулся, чувствуя себя слабым и больным, но отнюдь не испуганным.

«Кажется, это становится традицией…» Сандер снова был скорее болен, чем здоров, и порядком дезориентирован. Он напрочь не помнил, что с ним случилось и отчего висит он теперь мешком на чьем-то крепком плече.

– Я… – сказал он, пытаясь что-нибудь рассмотреть в плотной тьме, окружавшей его со всех сторон.

– Тише! – шикнула на него «неясыть». Вернее, осадила его дама Адель, в приглушенном голосе которой Сандер Керст с удивлением обнаружил определенное сходство с криком разбудившей его птицы.

«Какого черта?!» И тут он окончательно пришел в себя. Вернулись и чувства.

Сандер понял, что висит на плече одного из проводников – рыжего Ремта Сюртука – и что вместе с дамой Адель они прячутся в зарослях у подножия огромной крутой скалы. Именно из-за этого довольно светлая ночь показалась ему вначале тьмой кромешной. На самом деле вокруг было темно, но не настолько, чтобы не рассмотреть этого дикого места и дамы Адель, успевшей, что характерно, расстаться с ручными и ножными кандалами.

– Где мы? – спросил он, переходя на шепот. К слову, на этот раз речь далась ему гораздо легче, чем пару секунд назад, и вообще…

– Спасибо, Ремт, – добавил он еще через мгновение, оценив изменения, происходящие с его организмом. – Вы можете меня отпустить, я чувствую себя вполне прилично.

– С удовольствием! – И мастер Ремт без церемоний свалил Сандера с плеча на землю, на корни дерева, больно ударившие в ребра, на колкую каменную мелочь, заставившую «взвыть» от боли плечо, грудь и бедро.

– Ох! – вскрикнул Сандер, едва не лишившийся от удара дыхания.

И в этот момент где-то слева – метрах, надо полагать, в трехстах на восток, если верить обманщице луне, – прокричала другая неясыть.

«Тина?» – удивился Сандер.

– Идемте! – скомандовал Ремт. – Нас ждут. Быстрее.

«Ну, быстрее так быстрее». Подавив стон и желание помянуть в полный голос всех святых и их треклятые добродетели и пороки, Сандер поднялся на ноги и, не мешкая, поспешил за Ремтом и Адой.

Пройдя с десяток шагов сквозь редколесье подошвы холма, Сандер оглянулся и понял наконец, что провал в памяти распространяется на изрядный, по-видимому, период времени и на многие события, имевшие место быть в это время. Дело в том, что он совершенно не помнил, как попал в это место, как не помнил и того, что это за грозный замок возвышается на вершине скалы. Последнее, что он помнил, это тракт, по которому лорд де Койнер конвоировал арестованную по обвинению Ольги фон Цеас Адель аллер’Рипп в стольный город Квеб, в прежние времена отчего-то именовавшийся Старгородом. Вот это Сандер помнил наверняка, но все остальное…