Теперь я уставился на другого кинжальщика, Везьо, который крался по лесу со стилетом и мешком золота.

Мерио сказал:

— Эту битву выиграли не на открытой равнине, а в лесных тенях. Не звоном мечей, а росчерком пера. Ее выиграли, потому что договорные обязательства вашей семьи были известны своей крепостью. Холодные и неизменные, как льды Чьелофриго.

Мы оба смотрели на картину. Я, маленький мальчик, пытался понять; Мерио, нумерари, быть может, размышлял о том, как быстро сосчитал бы золото, пошедшее на подкуп люпари.

— Но где же прадедушка? — наконец спросил я. — Вы обещали рассказать про Дейамо. Однако эта картина — про моего деда, Быка.

— Ну почему же. Все это — работа вашего прадеда! — Мерио шагнул назад, обводя рукой всю фреску. — Его живой ум, его незыблемые обязательства и контракты, совсем как тот, что вы копируете. Поднимите глаза. Выше, в небеса. Видите, как наш господь Амо мчит на своей огненной колеснице сквозь облака в битву за Наволу? А теперь посмотрите, кто стоит в колеснице рядом с ним, вот этот крылатый винчи17. Гордый нос, глубоко посаженные глаза...

— Дейамо?

Теперь, когда Мерио показал мне, я узнал деда, которого видел на других картинах. Художник уловил даже сутулость от долгих трудов за столом, хотя на этой картине Дейамо был крылатым и могущественным и метал молнию.

— Дейамо, — выдохнул Мерио. — Воистину. Бык поднимает меч и кидается в битву, а его отец швыряет огненные молнии и стоит по правую руку от Амо. Представьте себе. Бык заказал эту фреску — и поставил своего отца наравне с величайшим из богов. — На лице Мерио появилось лукавое выражение. — И могу сказать, что по этой причине Гарагаццо считает сию картину ересью.

— Правда?

Мерио подмигнул мне.

— Ну конечно! Понаблюдайте за ним в следующий раз, когда он придет. Посмотрите, как багровеет лицо нашего каноника. И все равно Дейамо здесь, потому что так хочет ваша семья. — Он присел на корточки передо мной. — Никогда не забывайте этого, Давико. Истинная сила вашей семьи происходит из нерушимой мощи ваших обязательств и крайне усердных трудов пера вашего прадеда. Это основа всего. — Он с улыбкой хлопнул меня по плечу. — А теперь бегите играть. Завтра вы скопируете контракт без единой помарки, совсем как когда-то Дейамо.

Рожденный в темной двухкомнатной квартирке в Шерстяном квартале, под грохот станков и крики торговцев, ростовщиков и карталитиджи18, Дейамо окончил свои дни в роскошном палаццо, облаченный в шелка, в компании величайших людей города. Но хотя он умер богатым, в душе остался вианомо — и всегда заботился о людях с улицы.

Это Дейамо выделил деньги на строительство первых крытых колоннад и портиков по всему городу, чтобы дать вианомо тень в летнюю жару и укрытие в сезон дождей, — и именно он первым заплатил рабочим, чтобы те откопали и починили древнюю амонскую канализацию, проложенную под городом, дабы грязь уносило из Полотняного квартала и все люди, от благороднейших до нижайших, могли ходить по чистым, не заваленным экскрементами улицам.

Когда архиномо Наволы охватила жажда славы и каждое великое семейство требовало войны с Весуной, Дейамо высказался против. Он встал посреди Каллендры и заявил, что это глупо, и потому лишился вкладов и счетов. А когда мы все равно отправились на войну — и тысячи наших вианомо сгинули в болотах Весуны, пронзенные стрелами и погребенные в грязи, — Дейамо построил монастырский приют для осиротевших детей. Монастырь графини Амовинчи стоит по сей день, и в портретной галерее нашего палаццо Дейамо изображен сидящим на ступенях этого монастыря, в окружении всех детей, о которых он позаботился.

Дейамо наследовал Дестино по прозвищу Бык, который сыграл столь важную роль в обороне Наволы от Шеру. На портрете Дестино изображен верхом на своем боевом скакуне Неро, с тронутой проседью бородой, пылающими глазами и обнаженным клинком.

Дестино занимался монетами и железом, льном, шерстью и полотном, доспехами и оружием, пшеницей, ячменем и рисом. Он открыл постоянные филиалы в далеких городах, таких как Вильон и Бис, Хергард, Нефт и Соттодан, и он тщательно выбирал партнеров, чтобы те управляли филиалами от нашего имени. Дестино перенес Банка Регулаи из старого Полотняного квартала в новый роскошный дворец — и первым занял место в Каллендре в качестве архиномо.

Дестино был не только воином и торговцем. Он любил искусство и природу. Именно Дестино нанял гениального Арраньяло, чтобы тот спроектировал и построил великолепный Катреданто-Маджоре на Куадраццо-Амо, где теперь молились все именитые наволанцы, и именно он оплатил обустройство скульптурных садов, которые окружали город и были открыты для всех.

Наконец, был мой отец, Девоначи ди Регулаи.

Мой отец не был таким добрым, как Дейамо, и таким отважным, как Дестино, хотя обладал обоими этими качествами. Нет, он был совсем иным, почти сверхъестественным в своем интеллекте. Говорили, что он научился пользоваться счётами, когда ему не было двух, а к трем годам уже писал на амонезе ансенс19.