— С добрым утром, — коротко поприветствовал меня Бернард, — Мы тебя уже заждались. Весёлая ночка?

— Вроде того, — устало улыбнулся я, подсаживаясь к ним, — Пришлось отрабатывать старый должок.

— Да уж, половина замка слышала, как ты его отрабатывал, — ухмыльнулся в усы сержант. Тур тоже невольно улыбнулся.

— Сам хорош, — отмахнулся я, — Ты с корабля каждую ночь, да и почти каждый день пашешь так, что народ уже делает ставки, не стёрлась ли бедная Исгрид.

Здоровяк не выдержал и заржал в голос. Отходил он так же быстро, как и вспыхивал.

— Скорее уж я сотрусь, — хмыкнул сержант, но тут же нахмурился и спросил, — Не передумал.

Я молча покачал головой. Мысль о предстоящей казни мне не доставляла никакого удовольствия, но сейчас отступать уже было поздно. Если дам заднюю — это ещё сильнее ударит по моей репутации и дисциплине в отряде. Это работа, которую просто надо сделать. И вероятно, далеко не последняя работа такого рода. Придётся к ней привыкать.

Бернард довольно ухмыльнулся. А вот здоровяк снова помрачнел. На мгновение в воздухе повисла тяжёлая тишина, пропахшая пылью, потом и сыростью.

— Не так мы договаривались, когда создавали этот отряд, — нарушил молчание здоровяк, — Прикрывать спину и стоять за своих горой — такой был у нас девиз.

— И он никуда не делся, — я пожал плечами, а затем пододвинул к себе одну из пустых кружек и глиняный кувшин с холодной водой, — Но тогда нас было шесть человек. И за других каждый был готов идти до конца. Не было нужды в таких мерах. Сейчас же нас уже почти сотня. Появление того, кто решит разменять наши жизни на свою, было лишь вопросом времени.

— Делайте, как знаете, — мрачно процедил здоровяк, — Но без меня. Я покину отряд, как только представится удобный случай.

Я невольно улыбнулся. Немного забавно было слушать этот «шантаж», после того, что я только что обсуждал с Айлин. Здоровяку давно уже было не место в отряде. С тех самых пор, как он и Бьянка приютили сирот войны. Да и, признаться честно, мне тоже будет гораздо спокойнее от осознания того факта, что он и его семья остались в безопасном месте, а не лезут вместе с нами в очередную мясорубку, которая может закончиться фатальным исходом для всех.

— Я рад, что ты всё-таки решил свернуть с этого пути, — кивнул я, приложив кружку к губам. Ледяная вода в первый миг обожгла пересохшую глотку, но затем разлилась по ней приятной прохладой, — Давно пора была разойтись. Ещё в Деммерворте, прежде чем мы влезли в заварушку с волками. Ты не набивался в воины. Бъянка — тем более. Вы оба и так уже заплатили слишком высокую цену за путешествие со мной. Не заставляйте платить её ещё и ваших детей.

Здоровяк ничего не ответил. Раздражённо хмыкнул, встал из-за стола и вышел из комнаты. Бернард же пристально посмотрел на меня.

— Однако. Вот уж не думал, что ты к этому готов, — наконец бросил он.

— К чему? К тому, что после моего решения многие от меня отвернуться? — хмыкнул я, снова наполняя кружку. Не знаю почему, но меня мучал сушняк. И при этом совершенно не мучала совесть.

— К тому, что ты будешь готов потерять тех, с кем прошёл огонь, воду и медные трубы, но кому не понравилось твоё решение, — уточнил сержант, — Далеко не каждый способен на такое.

— Далеко не каждый может командовать армией. Пускай и небольшой, — пожал плечами я, — Всем в любом случае не угодишь. Так что… Остаётся просто делать то, что должно. А там уже — будь что будет. Если потеря близких — это цена сохранения отряда, что ж, я готов её заплатить.

Бернард ничего не ответил. Лишь многозначительно хмыкнул и смерил меня долгим, изучающим взглядом, в котором отчётливо читался уважительный отблеск. Он явно рассчитывал на меньшее и был приятно удивлён моим решением.

— Даже если такой ценой однажды станет Айлин? — поинтересовался сержант с плохо скрываемой иронией в голосе.

Я мрачно ухмыльнулся. Засранец попал в самую точку. Всё ещё оставалась та цена, платить которую я был категорически не готов.

Сержант многозначительно хмыкнул и бросил, поднимаясь из-за стола:

— Я пойду собирать людей. Надеюсь, ты сегодня не облажаешься.

Я снова ничего не ответил. Залпом опрокинул в себя кружку, отёр усы, встал, поправил вновь сползшие ножны и неторопливо пошёл к выходу из казарм. У меня ещё оставалось несколько минут, чтобы привести в порядок мельтешащие мысли.

Продолжал накрапывать мелкий дождик. Его холодные капли разбивались о камни мостовой. Собирались в небольшие мутные лужицы в углублениях между ними. Стекали по черепичным крышам домов, по грубой кладке каменных стен, оставляли тёмные разводы на старых досках барака. В воздухе висел промозглый туман.