— Мам! — Кендра вылезает и стоит на краю причала. — А если приплывёт лодка?

— Тогда следи за мной!

Солнца почти не осталось. Река погрузилась во тьму. То, что было пепельным, теперь чернильное. Если моторка промчится здесь, это будет последнее, что ты увидишь во мне.

Но я не могу повернуть назад. Ещё нет. Я делаю глубокий вдох, задерживаю воздух в лёгких и…

Ныряю под воду.

Я различаю лишь смутные очертания листьев и пучки водорослей. Тёмные силуэты пресноводных растений. Давление воды давит на уши. Я в солёном чреве, поток крови гудит вокруг. Интересно, какой ребёнок мог бы развиваться в такой водяной утробе. Какой матерью он бы стал.

Какой матерью .

Я жду. Жду, когда что— то произойдёт. Но видеть нечего. Воздух начинает колоть лёгкие. Что я делаю? Даже я начинаю понимать, насколько это глупо.

Лучше вернуться, пока Кендра не начала всерьёз…

Я чувствую лёгкое касание на затылке. Мягкая нить скользит по плечу. Скользкие, мокрые волосы. Может, это водоросли, думаю я, просто какая— то морская трава…

Что— то мясистое касается моей щеки.

Холодная кожа.

Я резко откидываю голову, и мимо проплывает размытый силуэт младенца.

Только его голова. Она дрейфует в сантиметрах от моего лица.

Губы размыкаются для крика, но река проникает внутрь. Этот ржавый привкус солоноватой воды, теперь гуще, пенни и соль, добирается до горла. Я пытаюсь удержать остатки воздуха, но он быстро сгорает в лёгких.

Я вижу насквозь. Этот прозрачный фантом. У этого ребёнка нет глаз, только пустые глазницы в прозрачном черепе. Он так близко, смотрит прямо на меня, настаивает, чтобы я видела.

Его волосы длинные, шёлковые нити, поднимающиеся от кожи головы и плывущие в воде. Они выглядят чёрно— белыми, лишёнными цвета. Как ксерокопия детского лица.

Я знаю, что это невозможно, но не могу перестать думать…

(Скайлер?)

Ещё одна младенческая голова появляется в поле зрения, плывя рядом со своим невидимым собратом.

Затем ещё одна.

Так много голов. Я вижу их всех насквозь. То немногое солнце — совсем немногое — что осталось, пронзает их крошечные прозрачные черепа, освещая пустые глазницы, заставляя их головы светиться.

Нет — это не глаза. Это пищеварительные кольца.

Медузы. Жжение поднимается от кожи там, где их щупальца провели по моей шее.

Светящиеся следы дрейфуют в воде, как хвосты десятков комет. Я вижу, как их пульсирующие купола колеблются в реке. Медузы всегда были в этих водах, но я никогда не видела столько сразу. Нет смысла считать их. Теперь они повсюду, окружают меня. Их щупальца запутываются в моих волосах, обвивают руки, ноги. Они не отпустят.

Я отталкиваюсь от илистого дна и вырываюсь на поверхность, задыхаясь. Чувствую, как их студенистые тела болтаются на моих руках, пока я пытаюсь грести к причалу.

Уже полночь. Солнце исчезло, и я осталась в полной темноте. Как я так далеко заплыла? Минуту назад я была гораздо ближе к причалу. Клянусь, вода была по пояс. Как она стала такой глубокой?

Прилив. Меня утягивало течением. Даже здесь, в Пьянкатанке, есть тяга. Неизвестно, как далеко меня унесло бы, если бы я не всплыла за воздухом.

— Мам?! — Кендра стоит на краю причала. Теперь она гораздо дальше.

— Я в порядке, — кричу я, продолжая грести. Вода сразу заливается в рот, я выплёвываю её. Останавливаюсь, чтобы нащупать дно ногами, проверяя пальцами илистую поверхность.

— Я возвращаюсь…

Палец ноги скользит по песчаному дну, и я чувствую листья, ветки, кости и весь выброшенный мусор, разлагающийся в покрытую водорослями жижу. Там есть что— то острое, покрытое скользкой плёнкой, но я ставлю ноги, как космонавт, шагающий по лунной поверхности, пробираясь обратно к причалу. Мне приходится выше поднимать ноги, чтобы продвинуться, колени почти упираются в живот, будто я марширую через реку. Я тащу с собой бог знает сколько медуз, все они обвисли на моих конечностях. Теперь я горю. Но у меня нет выбора, кроме как продолжать идти. Мне нужно вернуться на причал. Добраться до Кендры, прежде чем потеряю сознание.

— Почти приплыла, — кричу я дочери, хотя это скорее для себя.

Что— то тонкое и гибкое скользит между моих ног. Оно холодное и мускулистое, не медуза.

Что это? Оно движется с извивающейся силой, давая понять, что я не хочу узнать. Может, это рыба. Легко может быть рыба. Здесь полно рыбы. Оно бьёт меня по голени, затем уплывает — и в голове возникает образ угря, проплывающего между моих бёдер.

Рыба. Просто рыба. Угорь. Водяная змея.

Рука.

Вот оно снова. Теперь выше, на бедре. Оно вернулось за мной. Я изо всех сил стараюсь не закричать. Не хочу пугать Кендру ещё больше.

Что это, чёрт возьми? Рыба, пожалуйста, пусть это будет рыба, просто рыба, просто…

Оно сжимает меня костяными пальцами. Я вскрикиваю.

— Что случилось? — спрашивает Кендра. — Мам, что…

— Ничего, — кричу в ответ. Ложь. — Всё в порядке.

Я ускоряюсь. Не хочу быть здесь. Хочу быть на причале, вне воды, вытираться и идти домой.