— Все в порядке, — отвечаю я, успокаивая чересчур разволновавшегося парнишку. — Это мой партнер.

— Но инспектор… — все еще не сдается тот.

— Я уже сказал, инспектор сам нанял меня, дубина! — рычит оборотень.

Его темные волосы слегка приподнялись, а черты лица как будто заострились и правда добавляя вполне миловидному обычно мужчине признаки внутреннего зверя.

— Так и есть, — подтверждаю я, вынуждая довольно испуганного беднягу капитулировать.

— Остолопы! — кричит ему вслед мой старый друг.

Но когда дверь за стражником закрывается, а тот поворачивается ко мне, он снова выглядит как старина Тони, без единого намека на волка, добродушный, улыбающийся и даже вполне довольный. Из-за чего складывается впечатление, что этот спектакль был совершен исключительно специально. Для острастки, так сказать. Ну, и чтобы снять напряжение.

— И что это тут у вас происходит? — спрашивает он.

— Дурдом, — только и отвечаю я, приглашая пройти в каморку.

Пока я стараюсь емко и вместе с тем подробно рассказать ему все события, произошедшие за последние сутки, оборотень молчит, сложив руки на мускулистой груди. Его брови нахмурены и сведены, и, похоже, он недоволен, что все самое интересное произошло, пока он дежурил у складов. Ведь там, как выясняется, было тихо и скучно.

— Только время потерял, — резюмирует он, отчего-то вглядываясь в меня очень внимательно.

От такого внезапного интереса я даже поеживаюсь.

— Это еще не все, — говорю я, желая поведать ему о своих догадках по поводу кристалла превращений и Шикси, но внезапно Тони прерывает меня.

— Я чувствую, Эйн, — вздыхает оборотень. — И насколько это у вас серьезно?

Так, это он о том, что я думаю? Но как он догадался?! Вот же ж чертов волчий нюх!

— Чего?! — восклицаю я таким тоном, чтобы сразу дать понять, что его предположение полная чушь.

Только обычно подобное поведение только доказывает, что подозрения как раз бьют в самую точку.

— Я чувствую Эйн, — повторяет мужчина, пожимая плечами. — На тебе его запах.

— Да хватит нюхать меня, черт побери! — я отбегаю чуть в стороны и вскидываю ладони.

Тот посылает мне говорящий взгляд.

— Отстань, — вскидываюсь я.

— Эйн…

— Отстань, говорю! — щеки мои пылают, а сердце что-то ускорилось в несколько раз.

Мысль о том, что кто-то знает о том, что было у нас с Адэртадом тревожно колотится о стенки мозга, вызывая картинки, о которых в приличном обществе не говорят.

— Я тебе не отец и не брат, чтобы…

— Вот именно, — обрываю я. — Ты мне не отец и не брат! И откуда вообще эта заинтересованность моей личной жизнью?!

Мужчина вздыхает.

— Я вроде бы ничего не говорю тебе о твоей этой… — необъяснимое волнение душит, заставляя срываться и брать новый вдох. — Как ее… дамочке…

— Дамочке? — Тони изгибает бровь.

— Не знаю, кто она там… — и когда он собирается ответить, снова обрываю. — И знать не хочу! Я — твой клиент, ты — мой поставщик, и в любовные дела друг друга никто не лезет, верно?

Волк делает ко мне пару шагов, заставляя неосознанно пятиться назад.

— Правда? — спрашивает он дико странным голосом.

— П… правда, — отвечаю я, но выходит что-то уж совсем неуверенно.

И тогда мужчина наклоняется нестерпимо близко, так близко, как мы еще никогда не были, и, глядя мне прямо в глаза, повторяет.

— Правда?

Господи, Тони! Ну, ты же мог завести этот разговор уже тысячу раз. Ну, или хотя бы неделю назад! Но нет, тебе приспичило сделать это, когда в моей жизни все так все запутано, словно с нитями судьбы десять котиков поиграло. Причем парочка — особо усердно.

А я что-то не готова к подобным сложностям.

— И что ты пытаешь мне сказать? — собираюсь с силами и становлюсь жесткой.

Вообще, я только на вид достаточно крепкая. В плане нервной системы. А так могу и над книжкой пореветь и из-за бездомного котика расстроиться. И то, что решаю я большинство своих проблем очередным коктейлем собственного приготовления, а не упадочным настроением, еще не делает меня этакой сильной и независимой. Иногда до жути хочется свернуться калачиком да нарыдать пару тазов. Кстати, на засолку бы хорошо пошло, у меня как раз листья актиньи простаивают.

Но иногда, в особо критические моменты, на меня словно что-то находит. И тогда во мне просыпаются внутренние демоны. А их уже слезливыми историями или щенячьими глазками не разжалобишь. Как и романтическими флюидами.

Тони хорошо чувствует атмосферу, а потому сразу улавливает мой воинственный настрой, и слегка отдаляется, чтобы не нагнетать. Но не настолько, чтобы совсем отойти в сторону. Да и отступать он, похоже, не намерен.

— Эйн, — говорит он вкрадчиво. — Я не хочу лезть, но этот инспектор… о нем ходят не очень хорошие слухи…