Среди всех присутствующих, реальными боевыми единицами можно было считать меня. Ярру, Адалинду, Тисанси, Нираиаду, древня Семеона, Корвуса и Парра, если повезет. Загрид и его живые латы, безусловно, тоже представляют грозную силу. Еще Влад. Так как тучи скрыли солнца, он отчаянно зевал, но все же откликнулся на зов и пришел вместе с Михаэлем в обличии оборотня. Этот тоже сгодится.

— Мы готовы. — Заявил подошедший ко мне Шарлотт, чей шлем больше напоминал кастрюлю, из которой, наверняка, его и сделал Бранн.

За спиной мэра возвышалась вооруженная топором Ярра, а рядом с ней стояла Нираиада.

— Лес откликнулся на мою просьбу и задержал орков, — сообщила мне Дриада. — Смотрю, ты тоже справился.

— Можно и так сказать. — Я решил не вдаваться в детали. — Но скоро враг опомнится и перегруппируется. Люциан сказал, что орки уже на подходе. С ними гоблины.

— Тогда самое время для особой речи! — заявил Шарлотт, схватил меня за руку и подтащил к горе всякого хлама. — Вот, — он указал наверх, — забирайтесь.

— Зачем?

— Чтобы вас все услышали, разумеется.

— Разве не ты тут мэр? — изображать из себя военачальника мне не слишком-то хотелось.

— Я — всего лишь скромный лепрекон, — с ложной застенчивостью умело начал прибедняться Шарлотт. — Что жителям мои слова? А вот победитель дракона сможет вдохновить наше воинство на подвиг!

Из собравшейся за нами толпы начали доноситься крики поддержки. Все глазели на меня, ожидая напутственного слова. Если ничего не сказать и слиться — это точно ударит по мотивации бедолаг и подкосит их решимость.

Подбежавший ко мне Гаврюша доверительно потерся мордой о мое бедро и ненавязчиво подтолкнул вперед.

— Да вашу ж мать, — забравшись чуть выше, я окинул взглядом разношерстную толпу.

Все затаили дыхание. Наступила тишина. Только неугомонный дождь колотил по крышам и окнам.

— Природа спутала нам карты, — начал я, умолчав о том, как один старый маг и его ученик неправильно настроили Око и дезинформировали нас. — Враг уже у ворот, а отступать нам некуда. Позади Мос… Кхм, нихрена позади нет. Мы на острове. Не победим здесь, нас прижмут к берегу и перебьют если не орки, то Спящие. Вы это и без меня знаете.

— Поэтому скажи что-то другое, — шепнула Адалинда, давясь от смеха — ведьму все происходящее лишь развлекало.

Мысленно послав на голову незваной советчицы гром и молнию, я продолжил, на ходу вспоминая фильм, где разукрашенный и длинноволосый шотландец вдохновлял свое воинство на подвиг:

— Враг может забрать наши жизни! — дословно речи из кино я не помнил, так что передал лишь суть. — Но он никогда не заберет нашей свободы!

Толпа жадно ловила каждое слово.

— Бейтесь храбро. За себя и за друзей. За вашу землю. За все, что вы любите. И да помогут нам боги.

Собравшиеся взорвалась воинственными криками и аплодисментами. Некоторые воинственно затрясли оружием. Я уже собирался спускаться, как вдруг услышал знакомый писклявый голос:

— А во что мы играли?

— Чего? — я уставился на Драмси сверху вниз.

— Ну, в какую игру? — гомункул подошел ближе.

— С кем? — своими вопросами недомерку удалось окончательно меня запутать.

— С природой, — услужливо пояснил Драмси. — Вы же в самом начале об этом говорили. Она ещё нам карты спутала.

Я ушам не поверил.

— Точно! — догадался недомерок и хлопнул себя ладонью по лбу. — Если карты спутала, значит, в них и играли! А на что играли-то? — не унимался он.

— На твоё умственное развитие, — вздохнул я, спрыгивая в грязь. — И проиграли. Дважды.

— Прискорбно, — в унисон мне вздохнул Драмси.

— Ещё как.

— Но, ничего, — не отчаивался гомункул, — вот разберемся с орками, и усядусь за умные книги.

— Если… — пробормотал я, глядя на кромку леса, из которого один за другим выбегали налетчики. Их было куда больше, чем хотелось бы.

— Что «если»? — не понял Драмси.

— Если разберемся, — я сжал кулаки.

Ко всеобщему удивлению, чужаки нападать не спешили. Они вышли из леса и выстроились на подступах к деревне, словно красуясь перед немногочисленными, но воинственно настроенными защитниками.

Собралось орков, к сожалению, не мало, а гоблинов и того больше. Будь я оптимистом, то задался бы вопросом — где же их всех хоронить-то? И как? Но мой оптимизм приказал долго жить еще в детстве, поэтому ложных иллюзий я не питал.