— Ну, наконец-то! — Фырк у меня в голове чуть ли не аплодировал. — Прозрение! Дошло до жирафа! Я уж думал, ты до конца жизни будешь его на аллергию к пыли проверять!

Я его почти не слышал. Мысли неслись с бешеной скоростью, выстраивая безупречную логическую цепочку. Мы все искали слона, когда нужно было заметить муравья.

Мой мозг заработал с холодной точностью хирурга. Так, что может проникать через микротравмы кожи при контакте с водой? Первое, что пришло на ум, — споротрихоз, так называемая «болезнь садовника».

Этот грибок живет в почве и на растениях, и картина его проявлений отдаленно напоминала нашу: поражения кожи, которые распространяются по ходу лимфатических сосудов. Но нет. У Шевченко была сыпь, а не характерные язвы. К тому же, системные проявления при споротрихозе развиваются крайне редко. Этот вариант можно было отбросить.

Что еще? Лейшманиоз? Простейшие, переносимые москитами, тоже могут вызывать кожные язвы, но москиты в Муроме — это звучало слишком экзотично и маловероятно.

И тут в голове щелкнуло, как будто встал на место вывихнутый сустав.

Микобактерии.

Не те, что вызывают туберкулез, а их многочисленные двоюродные сестры — атипичные микобактерии. Они живут повсюду, в воде и в почве, и одна из них, Mycobacterium marinum, или морская микобактерия, идеально подходила под нашу картину.

Ее еще называют «аквариумная гранулема» или «болезнь пловцов». Она вызывает именно такие кожные поражения и проникает в организм как раз через поврежденную кожу при контакте с зараженной водой.

Все сходилось: больные рыбки, уход за аквариуумом, кожная сыпь. Но как это объяснить мышечную слабость, анемию и дыхательную недостаточность? Я лихорадочно прокручивал в памяти все, что читал об этих микроорганизмах.

Обычно инфекция ограничивается кожей. Но у людей с ослабленным иммунитетом, у пожилых, она может распространиться и дать диссеминированную форму, поражая суставы, кости, легкие. И, конечно же, вызывать тяжелейшую интоксикацию, которая и приводит к анемии и мышечной слабости.

Все. Это было оно. Я был почти уверен, но уверенности было мало. Нужны были доказательства. Железные.

Дочь Шевченко все это время молча сидела на стуле, испуганно глядя на меня.

— Господин лекарь, что с вами? Вы что-то поняли?

— Кажется, да, — ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри все ликовало. — Мне нужно еще раз осмотреть вашего отца. И мне нужна ваша помощь.

Я снова повернулся к своему невидимому помощнику.

— Фырк, — мысленно скомандовал я. — Это наш последний шанс. Забудь про органы, забудь про воспаление, забудь про все, что ты искал до этого.

— А что тогда искать, двуногий? — в его голосе прозвучало недоумение. — Комплекс неполноценности? Неразделенную любовь к соседке?

— Ищи чужого. Самого маленького. Ищи микроорганизмы. В крови, в тканях, в лимфе. Они должны отличаться от обычных клеток.

— Двуногий, это как искать иголку в стоге сена! — возмутился он. — В его теле триллионы клеток! А ты хочешь, чтобы я нашел там горстку каких-то… микробов?

— Именно, — мой ментальный тон был тверд как сталь. — Но эта иголка убивает Шевченко. Ищи!

Он недовольно фыркнул, но подчинился. Его полупрозрачная фигурка растаяла в воздухе.

Я снова подошел к дочери Шевченко.

— Кажется, я знаю, что с вашим отцом, — сказал я медленно, подбирая слова.

— Правда? — в ее голосе прозвучала такая отчаянная надежда, что у меня сжалось сердце.

— Да, — ответил я твердо. — Но теперь нужно убедить в этом остальных. А это будет непросто.

Я оставил ее в пустой палате, подбодрив еще парой ничего не значащих, общих фраз. На самом деле, моя голова уже работала в совершенно другом направлении.

Эйфория от найденного решения схлынула, уступив место холодному, трезвому расчету. Хорошо, я знаю диагноз. Но как мне его доказать?

Мое «я знаю» для консилиума Мастеров-целителей — пустой звук. Никто не поверит адепту, который выдвигает дикую, ничем не подтвержденную теорию после того, как все маститые лекари расписались в своем бессилии. Мне нужны были не догадки, а факты.

Не просто «думать», а «доказать».

Почти бегом я направился в ординаторскую. К счастью, там никого не было. Все разошлись по домам. Я плюхнулся за свой компьютер и погрузился в работу.