— У семей кузнеца и его сына, кстати, как с этим дела обстоят?

— Там все в порядке, они хозяйственники крепкие. Считай, собственный клан завели.

— Ты их не трогай тогда, тем более они в нападении на меня не участвовали.

— Я и не собирался! — усмехнулся Спиридон. — Я вот какую штуку измыслил. Все поровну поделить и поровну же раздать не получится. Не так это работает. Лентяям все равно землицы много окажется, а трудолюбивых обидим серьезно, и Пятигорье без сырья останется. Поэтому, — тут его палец вновь уткнулся в незаштрихованные области, — изымаем ровно ту землицу, что простаивает. Вот здесь, — перевел он палец на еще одну незакрашенную зону возле села, — будут строиться новые арендаторы. У них, конечно, прямого выхода к своим землям не будет, но и не беда. Ножками дотуда дойдут, али доскачут. Ну, как тебе мой план?

— Великолепно! — сказал я, ничуть не покривив душой. — А теперь, если тебе не трудно, позови в кабинет Иннокентия.

— Будет исполнено, — козырнул Савватьевич, довольный тем, что я по достоинству оценил его предложение, и умелся.

Пока Кеша шел, у меня было несколько минут обдумать то, что я вчера выяснил. Взгляд вновь остановился на сейфе, где лежала переданная бабушкой грамота. Осталось понять, почему она так поступила, указав моим отчеством не Матеушевич, как следовало бы ожидать, а Павлович?

Она вполне могла поступить так из вредности, окончательно искоренив само упоминание о том, что Новаки имели ко мне хоть какое-то отношение. Тогда это просто взятое с потолка отчество и ничего больше.

А если я ошибаюсь? Если мой отец не Матеуш, а некий неизвестный по имени Павел? Охо-хо, загадка на загадке. Вот что мешало мне внимательно прочитать эту грамоту сразу же, как мне её вручили?

Я припомнил подробности того дня. Вот Елизавета Илларионовна пододвигает мне бумаги, напутствует, и они с Сергеем покидают гостиную. Я подхватываю грамоты и иду в свою комнату. Дальше обморок Василисы, ощущение близкого присутствия скверны… И цокот копыт удаляющегося экипажа, увозящего мою бабушку и её мужа.

Похоже, я угадал. Она на всякий случай уже успела на момент нашего совместного обеда упаковать вещи и подготовить всё к немедленному отъезду. А это значит, что Елизавета не хотела отвечать на мой закономерный вопрос. Более того этот вопрос был для нее слишком чувствительным, так скажем. Хм, интересно, а через год она в усадьбе появится на очередной день рождения, или так и будет теперь бегать от меня по всей стране?

Впрочем, есть один человек, который с радостью приоткроет тайну моего рождения. Вернее, не так: с ненавистью расскажет о том, откуда я взялся.

Меж тем в кабинете появился Кеша, потирающий кулаком заспанные глаза.

— Как отдохнул? — спросил я его.

— Замечательно! В комнате, которую нам с сестрой выделили, великолепные шторы, почти не пропускают света. Спалось, как в родном чуме.

— Может, вас стоило раздельно поселить?

— Нет-нет, мы сами так попросили. Евдокии так спокойнее присматривать за мной. Она хоть и младшая, но очень трепетно относится к отцовскому поручению.

— Ясно, — кивнул я. — А у меня для тебя подарочек. Вот, держи портрет того, кто обретался в поместье, где мы с тобой встретились.

Я протянул Иннокентию рисунок. Тот осторожно взял его в руки, вгляделся и…

Разразился бурной тирадой на незнакомом мне языке. Но если я хоть что-то понимаю в человеческой мимике, Кешу сейчас переполняла смесь гнева и отчаяния.

— А теперь объясняй, что всё это значит? — я посмотрел на Иннокентия.

— Да то, что я совершенно точно видел этого человека! Совсем рядом с порчеными! Если бы я только знал, что это сеятель, я бы его ни за что не упустил!

— А теперь эмоции выключай и давай рассказывай прямо во всех подробностях, — потребовал я.

— Я приехал под Смоленск, потому что меня сюда тянуло сильно, как никогда в жизни не было. А отец сказал: верь себе, твой нюх не обмануть. Вот я и прислушивался постоянно. Мы с Евдокией переезжали несколько раз, всё ближе и ближе к тому месту, где я чувствовал скверну.

— Сколько времени у вас это заняло с момента появления под Смоленском?

— Четыре дня, — сообщил Кеша, на секунду задумавшись.

— И что было дальше?

— Я их нашел. Трех порченых селян из одного поселения. Они уже стояли на дороге и готовились куда-то отправиться. Я поговорил с ними и понял, их уже не спасти. Тем временем мимо нас проехал экипаж. Там был кучер, а в окне я заметил вот этого, — он ткнул пальцем в портрет. — Он сделал вид, будто ему вообще безразлично, что происходит вокруг. А селяне меж тем направились вслед за его экипажем. Но я-то думал, они просто пытаются уйти в лес!

Иннокентий в огорчении покачал головой.