Обидно. Досадно. Да и ладно.

Василису и Иоланту мы нашли там, где и предполагалось, возле наглой кисо-матери. Девчонки осторожно гладили кошку и о чем-то тревожно переговаривались.

— Василиса, те, кто тебя обидел, здесь жить не будут, — сразу сообщил я. — А в дальнейшем веди себя как настоящая царица кухни.

— Это как? — загорелись глаза девчонки.

— Берешь в руки половник и каждому, кто тебе гадости говорит, бьешь этим половником по кумполу.

— А тех, кто особенно обидел, можешь и горячим супом облить, — добавил Иннокентий, не забыв мне подмигнуть.

— Но они… такие большие были. И вели себя, будто… будто я пыль под ногами, — растерянно сообщила Вася.

— Размер брюха не имеет значения, — я похлопал себя по пока еще увесистым бокам. — Сегодня оно есть, завтра уже нет. Вот и сдулся авторитет. А тебе нужно понять важную вещь: ты — не просто кухарка. Ты — наш общий страж.

— Страж? — пискнула девчонка, а Иоланта ободряюще сжала ее ладошку, призывая успокоиться.

— А кто же еще? — продолжил я. — Человеку нужно есть. Если еда окажется негодной, ухудшится самочувствие. Даже отравиться можно, после чего несколько дней в лежку лежать. А ты защищаешь всех нас, кто здесь живет. Готовишь вкусное и полезное, не позволяешь чужакам вторгаться на кухню.

— Меня оттуда сегодня едва не выгнали, — всхлипнув, призналась Василиса. — Марьяна сначала хихикала, а потом…

— Забудь про неё, — мне не хотелось по второму кругу выслушивать оскорбления, которыми одарила недалекая молодка мою протеже. — Просто помни: на нашей кухне выше тебя никого нет. Любого, кто захочет подвергнуть сомнению твои кулинарные таланты — смело гони прочь. Если сама не справишься, зови Вроцлава. Да что там — любого из нас зови. Правда, думаю после сегодняшнего случая храбрецов больше не найдется. И да, кстати, что там сегодня у нас на обед?

— Опять зайчатина, — виновато развела руками Василиса. — Удалось из остатков сварить охотничий суп. И даже второе получилось, только вот мало его. На всех, кто сегодня приехал, не хватит.

— А это уже не наши проблемы. Думаю, Спиридон этот вопрос отдельно решил.

— Кто это меня поминает добрым словом? — экс-управляющий бодро зашел к нам, после чего вдруг нахмурился, посмотрев на кошку. Резко присел к ней, потрогал живот…

— Ты чего так рано вернулся?

— Картина сыром по маслу «не ждали»? — бойко огрызнулся Савватьевич. — У меня нет такого принципа, чтоб от восхода до заката спину горбить. Как дела сделал, так и приехал. Сейчас паренек нам продукты свежие принесет. Васенька, ты уж сходи, проконтролируй, что куда пристроить! — улыбнулся он девчонке, и снова с легкой укоризной посмотрел на кошку. — Я ж тебя просил, Лаванда, дождаться меня, всё по уму сделать. Куда ж торопишься?

— Лаванда?

— А ты на глаза ее посмотри! Фиалковые! — расплылся в улыбке Спиридон.

Я посмотрел. На мой взгляд радужка была обычного серого цвета. Ладно, пусть даже голубого. Но от фиалок там не было ровным счетом ничего. Никогда не понять мне сумасшедших любителей домашних животных.

— Ты тоже в кошачьих беременностях понимаешь? — спросил я больше для проформы.

— А кто ж в них не разбирается? — искренне удивился Савватьевич. — Девочка кругленькая, ладошку на пузико положишь — в неё изнутри головенки толкаются. Всё ж понятно как божий день!

А дальше меня как-то ловко оттеснили на роль наблюдателя, чему я кой веки раз был только рад. Иоланту запрягли гладить кису и всячески успокаивать в процессе. Кеша и Спиридон принялись подхватывать крохотных коше-младенцев, причем двоих хиленьких и не дышащих Иннокентий своими методами вернул к жизни. Где-то в процессе ко мне мыслеречью обратился Цап, которому я не без ехидства поведал, что тот стал приемным папашей. В ответ меня затопило волной счастья, а еще через десять минут суслик ворвался к нам и начал что-то насвистывать возле уха своей красотки.

Идиллия. Как есть — идиллия.

Вот только я помнил, ради чего Высшие забросили меня сюда. Временная передышка — конечно, хорошо, но… Не стоит недооценивать врага, который может создавать легионы буквально по одному движению рук своих последователей.

Да и с Матеушем мы кое-что не договорили. Не нравится мне, что он по-прежнему отирается поблизости. Перепелицыно — это такая деревенька, которая ни к кому официально не приписана, да никто на нее и не зарится из-за болотистой местности. Этим-то мой папаша, или же приемный папаша и воспользовался. Гнать его оттуда у меня власти нет. Но и ему до меня дотягиваться руки коротки, особенно после того, как Спиридон предотвратил хищение средств с Пятигорья. Ситуация может оставаться в подвешенном виде сколь угодно долго, но мне надо встретиться и поговорить с герцогом. Заодно узнаю, откуда у меня внезапно появилось отчество Павлович. Что-то мне подсказывает, он с огромным удовольствием поведает мне об этом.

Главное — не убить его в процессе разговора. А то, что у меня возникнет подобное желание, я понимал предельно остро. В этом теле всё ещё были проблемы с самоконтролем, которые доставляли мне немало хлопот. И главным раздражителем Демьяна был даже не Матеуш, а Анджей с Кшиштофом, что в какой-то мере и понятно. Ладно, справлюсь. Мелочи на фоне всего прочего, если так посмотреть.

Оставив всю доморощенную акушерскую команду ворковать над малышами и их измученной, но безумно гордой мамой, я отправился на кухню, где опробовал и охотничий суп, и второе. Василиса меж тем стояла у плиты и воодушевленно рассказывала, сколько продуктов привезли нам сегодня с села, и что она собирается из них приготовить. Поварешку, кстати, из рук не выпускала, даже когда она была ей не особо нужна, из чего я сделал вывод, что барышня с моей легкой руки обзавелась собственным оружием. Да и кто я такой, чтобы её судить? У меня вон даже лопаты нормальной нет…