— И ты думаешь, мы сможем помочь твоему брату? — задал я главный вопрос, который вертелся на языке у всех.

— Честно? Не знаю. — Кларк тяжело рухнул в кресло. Вся его поза, каждое движение кричало об отчаянии. — Но я знаю, что если мы не попытаемся, Дальнегорск обречен. А с ним — и все мы.

Когда разошлись по комнатам, я догнал Иди в полутемном коридоре. Выглядела она еще хуже, чем на корабле. Бледная, с воспаленными, покрасневшими глазами, она то и дело прижимала ладони к вискам, словно пытаясь удержать голову от взрыва.

— Что с тобой? — Я мягко преградил ей путь.

— Шум, — с трудом выговорила она, не открывая глаз. — Постоянный, невыносимый шум в голове. Как будто кто-то выкрутил громкость на максимум, поймав при этом только помехи. Белый шум безумия.

Рита подошла, с тревогой глядя на нее.

— Это началось в городе?

— Еще в порту. Но здесь… в этих стенах… он стал невыносимым. — Иди пошатнулась, и я успел подхватить ее под руку. Кожа была ледяной. — Эти стены… они будто усиливают его. Концентрируют.

— Может, это как-то связано с тем «рудным помешательством»? — предположил Сет, возникший из-за угла, как всегда бесшумно.

— Возможно. — Иди кивнула, тяжело дыша. — Я чувствую что-то… неправильное. Словно сам воздух здесь отравлен. Не физически. Духовно.

— Тебе нужно отдохнуть, — Шелли взяла Иди под другую руку, проявляя заботу. — Может, во сне получится от всего этого отключиться.

— Надеюсь, — выдохнула Иди, но в ее голосе я не услышал ни капли надежды.

Мы проводили ее до комнаты. Дверь закрылась, но давящее чувство тревоги никуда не делось. Что-то с этим городом было в корне не так. И чем дольше мы тут торчали, тем сильнее это ощущение въедалось под кожу, становясь почти физическим.

Глубокой ночью меня подбросил на постели тихий, сдавленный крик, полный животного ужаса. Я рванул с кровати, на автомате хватая меч, и вылетел в коридор.

— Что такое?! — Рита возникла рядом, уже с клинком в руке. Боевая готовность у нее в крови, просыпается быстрее, чем я успеваю моргнуть.

— Не знаю. Кажется, из комнаты Иди.

Мы не стали стучать. Я просто рванул дверь на себя. Иди сидела на кровати, сотрясаясь в крупной дрожи. Глаза широко распахнуты, но смотрели они не на нас, а сквозь стены, сквозь реальность. Она видела что-то, чего в этой комнате, к счастью, не было.

— Иди. — Я подошел осторожно, не делая резких движений, как к подраненному зверьку. — Ты нас слышишь? Это Макс.

Она моргнула, и ее безумный взгляд сфокусировался на мне.

— Макс? Это… это было видение. Такое четкое…

— Какое видение? — Рита присела на край кровати, осторожно взяв ее за холодную, как лед, руку.

— Я видела город снизу. Его основание. — Иди говорила медленно, с трудом подбирая слова, ее голос дрожал. — Весь фундамент… он испещрен трещинами. Темными, пульсирующими трещинами. И из них сочится скверна. Концентрированное, живое безумие.

Дверь скрипнула, и в проеме нарисовались остальные: Шелли, Сет, Ада. Грэг выглядывал из-за плеча Шелли, бледный как полотно.

— Что здесь происходит? — спросил Сет, уже держа руку на рукояти кинжала.

— У Иди было видение, — коротко объяснил я. — Продолжай, Иди. Что еще?

— Эта скверна, она поднимается вверх, — все еще дрожа, продолжила она. — Пропитывает землю, воду, сам воздух. Она тянет свои невидимые нити к каждому живому существу, медленно отравляя их разум.

— Как инфекция? — уточнила Ада, ее лицо было серьезным.

— Хуже. Гораздо хуже. Инфекцию можно вылечить. А это… это меняет саму суть. Ломает душу. Делает людей злыми, параноидальными, безумными.

Грэг вдруг шагнул вперед, выходя из-за спины Шелли.

— Как поющие камни?

Все взгляды устремились на него.

— Что ты сказал, сын?

— Мне снился кошмар, еще на корабле, — тихо проговорил он, глядя на Иди. — Я был глубоко-глубоко под землей. И там были камни, они пели. Только это была не музыка. Это был… голос безумия. Он звал меня.

Иди резко вскинула голову, ее глаза расширились от шока и узнавания.

— Да! Именно! Ты видел то же самое! Источник заразы — глубоко под городом. В самых его корнях.

Тишина. Тяжелая, как надгробная плита. Все складывали два и два, и картинка получалась чудовищной.

— Значит, дело не только в Красконе, — медленно протянул я, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. — И не в рудном серебре как таковом.

— «Болезнь шахтеров», — пробормотал Сет, и его лицо помрачнело. — А что, если они просто первые, кто хлебнул этой дряни? Они работали ближе всего к источнику.