Голос Жаслана звучал с нотками упрёка. Словно я должен был догадаться, что меня раскусят, что моя маскировка не идеальна. Заикается? Вот дерьмо!

— Но не это главное. Вы рискнули всем! — Жаслан поклонился. — Захватили моё тело, чтобы спасти принца! Вселились в него, чтобы вывести его из темницы. Подняли народ. Мало братьев бы сделали такое.

Его глаза — горящие, полные восхищения, уважения, искреннего преклонения.

— Вы монгол, хоть и русский! Тогда на капище, потом перед столицей и сейчас — каждый раз вы показывали делами, чего стоите. И в этом мире я не найду человека сильнее, умнее вас.

Меня смутили. Серьёзно. Вот чего-чего, а этого я точно не ожидал. Не так и…

— Отец учил: «Если найдёшь того, кто тебя трижды поразит… Служи ему! Он твой хозяин и проводник. С ним твоё имя запишется в историю».

Мудрый совет. Найти достойного лидера — величайшая удача для воина. Стать частью чего-то большего, чем ты сам.

— А? — выдавил, ещё не придя в себя от удивления.

— Гючюд, мой отец! — продолжил монгол. — Был шаманом, сильным, учил меня! Но я дурак, не смог тогда понять его науку. Он предсказал мою жизнь и сказал, как всё будет и что передо мной появитесь вы! Я не верил… Дурак! Ушёл на войну, и, когда вернулся, он был ранен. Умер у меня на руках со своим предсказанием.

Голос дрогнул на последних словах, тень боли промелькнула в глазах. Старая рана, которая никогда не заживёт полностью.

Предсказание отца, пророчество шамана, встреча с чужеземцем, который трижды поразит. Улыбнулся. Вон оно как… Даже не знаю, что сказать, хотя… Почему бы и нет?

— Жаслан! — встал. — Когда я проникал в твоё тело, то там увидел часть души твоего отца. Он всегда был с тобой и защищал. То, что ты умел из шаманства, — от него.

— Что? — мужик замер. — Он? Он?..

Шок, трепет, надежда. Лицо застыло маской изумления, глаза — широко раскрытые, влажные, рот распахнулся в немом вопросе.

— Наконец-то ушёл дальше, — улыбнулся. — Он оставил свою силу тебе. Теперь ты полноценный шаман. Просил передать, что всегда гордился тобой и верил в тебя.

Чуть добавил от себя. Уверен, что его отец так бы и сказал. Слова утешения, надежды, наследия — отец защищал его всё это время. Теперь передал свой дар, завершил свою миссию, обрёл покой.

Монгол заплакал. Слёзы — крупные, неудержимые — потекли по щекам, плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Сильный воин, опытный охотник. Сейчас — просто сын, оплакивающий отца.

Да уж… Вот не ожидал, что в этой дипломатической миссии получу такого человека к себе. Клятва души и крови… Нужно очень верить в меня. Истинная преданность, абсолютная верность. Не из страха, не из выгоды, а из искреннего восхищения и уважения.

— Господин! — впервые обратились ко мне так. — Вам нужно вернуться в своё тело. Даже мой отец не рисковал надолго и далеко путешествовать.

Забота в голосе, искренняя тревога.

— Знаю! — кивнул. — Но пока не вижу способа.

Горькая правда. Связь с телом — всё слабее. Нить истончается, скоро порвётся совсем, и тогда…

И тут меня накрыло, в глазах потемнело. Мир схлопнулся в точку — резко, без предупреждения. Сначала сужение поля зрения, потом чернота по краям, наползающая к центру, наконец — полная темнота.

Звуки приглушились, словно через воду, растянулись, замедлились. Слова Жаслана не смог разобрать.

«Павел! — закричал хан. — Тебе нужно вернуться!»

Голос Тимучина — оглушительный, раскатистый, будто гром среди ясного неба, — вибрировал не только в ушах, но и в костях, в крови, в самой сущности.

«Да что ты говоришь?» — хмыкнул в ответ.

— Господин! — затряс меня Жаслан, и я на мгновение вернулся. — Вы тут? Вы меня слышите?

Сука, да что ж вы орёте оба? Будто кто-то сжимает меня в кулаке и выдавливает душу наружу. Тело принца отторгало чужую душу. Голова раскалывается и хреново, сфокусироваться не могу. Попытался прикоснуться к своей душе. Она… горела? Тут сложно наверняка что-то сказать, но ей не очень. Преуменьшение века! Душа агонизировала, разрывалась между телами, истончалась с каждым мгновением. Ещё немного, и не останется ничего.

Варианты? Варианты? Мозг пытался работать на полную катушку, но из-за тела, души это не получалось. Мысли — заторможенные, вязкие. Логические цепочки рвутся, не достигая конца. Выводы ускользают, не успев оформиться.

Зато у меня получилось увидеть на своей душе знаки. Метки — разноцветные, пульсирующие, отпечатки всех сущностей, с которыми соприкасалась душа. Демон — багрово-чёрное клеймо, пульсирующее злобой. Зло — ледяной след, холодный даже на расстоянии. Рухи — серебристые нити, вплетённые в ткань души. Хан — золотистое сияние. Каждая метка — часть меня, изменение, эволюция. То, что делает душу уникальной.