– Куда вы направляетесь? – спросила она у Герта, когда они добрались до Орешни-на-Шейне, и наступила пора прощаться.

– В Решт, - уклончиво ответил он.

– Тогда, нам по пути, - старуха смотрела на него чуть прищурившись, словно, прицеливалась. – Присоединяйтесь!

– К вашей свите, графиня?

– Ни в коем случае! – возразила она.
– Скажем так, ваш статус, господин ван Холвен, и статус кавалера ден Агераха определяется моей личной симпатией.

– Хотите быть моим другом, кавалер? – протянула она Герту руку, затянутую в лайковую перчатку.

– Почту за честь! – поклонился он и, взяв ее руку, поднес к губам.

Предложение графини следовало считать удачей во всех отношениях. Два дворянина в свите, состоящей из трех десятков мужчин и женщин, - а поезд графини ожидал ее как раз в речном порту, - практически незаметны. К тому же Микулетта оказалась щедра, бросив мимоходом, что берет на себя все дорожные расходы. И еще одно, но отнюдь не второстепенное обстоятельство – вместе с графиней путешествовала ее фрейлина Бебиа ла Скарца, не позволявшая Герту забывать, что и в теле Карла женщины по-прежнему влекут его к себе куда больше мужчин. Мужчины, если честно, не влекли его вовсе, однако среди них был один… Увы, но выбросить Зандера де Бройха из сердца никак не получалось. Не помогла даже Бебиа, которую Герт вожделел, но, к сожалению, не любил.

– Мы почти у цели!

Последние пару лиг Герт ехал во главе поезда бок о бок с рыцарем Галавуаром, взявшим на себя труд знакомить спутника с наиболее впечатляющими особенностями местности и разбросанными на ней многочисленными достопримечательностями. Река, впадавшая ниже по течению в полноводный Шейн, водопад, и гора, сложенная из слоев породы всех оттенков красного. Гора, к слову, называлась весьма необычно - Кровь Отступников, и на ее вершине стоял вертикально поминальный камень. Такой большой, что его было видно издали, и такой древний, что, как утверждал Фома, врос в гору до середины длины. Под Кровью Отступников зеленела молодой листвой дубовая роща, близ которой располагались монастырские земли. В Шеане, как минимум, половина населения поклонялась Единому, так что церкви и монастыри здесь не редкость. Впрочем, вскоре дорога сделала крутой поворот, обтекая скальный выход, и вползла на холм, с вершины которого открывался чудесный вид на уютную долину, расчерченную неправильными фигурами полей и садов, изогнутое в виде полумесяца озеро, Божью рощу и храм Шанайны – богини плодородия и древней покровительницы земель в нижнем течении Шейна.

– Мы почти у цели! – Сказал Фома, и, приглядевшись, Герт увидел на противоположной стороне долины элегантную усадьбу, по традиции все еще имевшую все признаки укрепленного лагеря – стену с башнями и цитадель, - но построенную относительно недавно и в новом духе.

– Это и есть замок Шерандон? – спросил он из вежливости.

На самом деле, Герт здесь уже бывал. Приезжал сюда, чтобы встретиться с лордом-командующим ополчения Шеана.

"Сорок семь лет назад, а кажется, словно вчера…" – в этой мысли звучали ностальгия и удивление, но не гнев.

Получалось, что Герт переоценил меру своей ненависти. Ярость его, похоже, остыла, и на поверхность вышли совсем иные чувства и мотивы. Впрочем, он не заблуждался. Изучив себя за годы и годы так хорошо, как сделал это он, Герт не сомневался, что под пеплом сгоревших надежд и давних сожалений, угли его ненависти все еще хранят жар и готовы снова вспыхнуть, дай только им повод.

– Красивое место! – сказал он вслух. – Замок принадлежит графине, или мы едем в гости?

– Замок принадлежит племяннику ее второго мужа.

– А кто, кстати, был ее вторым мужем? – спросил Герт, думая совсем о другом.

– Мне казалось, графиня рассказывала за обедом… Вчера… Или позавчера… Впрочем, неважно! – смутился рыцарь Галавуар. – Графиня была замужем за Иокимом ер Марном…

***

"Черт бы побрал художников!"

Он сидел за пиршественным столом, а прямо перед ним, на противоположной стене парадного зала замка Шерандон находилась фреска "Бдение в Си Джере", и Герт даже взгляда отвести не мог. Сидел и смотрел на самого себя, каким он был полвека назад. Художник, знавший ко времени написания фрески, чем все закончилось, и, по-видимому, когда-то встречавший Герта лично, ему не польстил. Напротив, при полной портретной схожести Герт был изображен так, чтобы и сомнений не оставалось – вот он, злодей! Одетый, словно шел в бой, он выглядел выкованным из темной стали, на которой играли кровавые всполохи огня.

"А ведь это всего лишь разожженный камин!"

Герт помнил. В Си Джер они с Иокимом прискакали ближе к ночи. Стояла необычно холодная для тех мест зима. Суровая и голодная… Но на то и война. В ставке Герт застал всех троих. Вот они на фреске. Князь Ги Торах Гарраган сидит, откинувшись в кресле. Он правящий монарх и предводитель армии. А еще он герой, который погибнет в сражении буквально через несколько дней после этой встречи. И зритель, даже если он не искушен в истории, видит перед собой поистине благородного человека. Рыцаря без страха и упрека, каким Ги, разумеется, никогда не был, хотя и отличался невероятной храбростью и известной долей вполне рыцарственного безрассудства. Художников, однако, правда жизни обычно не привлекает. Они заняты другим - творят новую реальность. И в этой реальности Герт и Ги – антиподы, и не важно, что, на самом деле, их связывали узы самой искренней дружбы. Ги – герой, а Герт – злодей. Они и формируют композицию, визуально и, конечно же, эмоционально.

"Отличный художник, ничего не скажешь!" – Герт не знал, кто бы это мог быть, но подозревал, что имя громкое. Однако к самой фреске и к истории, которую она иллюстрировала, прямого отношения это не имело.

"Правда искусства и правда жизни, две стороны одной медали!"

Герт все смотрел на фреску и не мог отвести взгляд.

Итак, он и Ги Торах находятся в центре композиции, а маршал де Бройх и Калвин Ланцан – командующие полками правой и левой руки – на периферии. Они стоят рядом и, словно бы, прозревают ужасающие картины будущего.