Страсть пришла, как волна цунами, накрыла с головой, но не убила, а, истерзав, выбросила на берег. Что бы там ни происходило в далеком прошлом между Гертом и его женщинами, Карл пережил бурю такой силы впервые. Казалось, у него не хватит сил даже дышать. Но так только казалось. Приступ страсти пришел и ушел. И вот Герт уже снова был самим собой, лежал рядом с нежащейся в любовной истоме женщиной, и никак не мог понять, что же случилось с ним между тем, как его оседлала Бебиа, и тем, как он вынырнул из этого жаркого морока? Ответов у Герта не было. Одни вопросы и бесплодные недоумения.

Тяжело вздохнув, он слез с кровати и отправился на поиски седельной сумы, в которой на такой или какой другой случай приберег бутылку виноградной водки.

– Это ты отдышаться не можешь, - ленивым голосом спросила с кровати Бебиа, - или переживаешь, о чем?

– Переживаю!

Комната Герту досталась маленькая, но уютная и с настоящей кроватью. Оставалось гадать, кому он обязан таким комфортом, старой графине или ее молодой фрейлине? Но он даже думать об этом не стал. Какая разница, кто ему помог? Другое дело - Зандер, возникший здесь и сейчас совсем некстати.

– Ну, и о чем же ты переживаешь, Карл? Мало? Много? Не туда?

– Даже и не знаю! – хмыкнул Герт, доставая бутылку. – Выпьешь со мной?

Такой вопрос он задал тогда Зандеру.

"Просто наваждение какое-то!"

– Раз спрашиваешь, значит, не вино! – Бебиа только казалась легкомысленной. Умная девушка. Внимательная, и себе на уме.

– Водка, - пожал плечами Герт. – Но водка сладкая, и послевкусие такое, словно, виноград ел.

– Звучит заманчиво!

– А уж как пьется!

Выпили.

– Неплохо! – признала Бебиа и вдруг попросила, - Расскажи мне об этом Си Джере!

И как-то так вышло, что Герт начал рассказывать и вскоре настолько увлекся, что позабыл и о Зандере, и о тех удовольствиях, которые могла подарить ему Бебиа. Ночь-то лишь только началась, любись, сколько хочешь!

***

– Мой учитель рассказывал, что в "Войну Городов" империя и княжество воевали так долго и с таким упорством, что полностью истощили свои силы. В конце концов, был заключен Луккский мир. По трактату о мире, подписанному в Лукке седьмого дня листобоя 1553 года, Чеан потерял земли в долине Фрая – от Савоя, оставшегося в границах княжества, до Лукки и признал перед империей Вернов свой вассалитет.

– Чеан был вассалом империи? – удивилась Бебиа.

– Был и остается… - усмехнулся Герт.

– Но как же, тогда?..

– А никак! – объяснил Герт. – Это условный вассалитет. Династия Гарраганов, как правила Чеаном, так и продолжает. Княжество имеет свою армию, чеканит золотую и серебряную монету, заключает союзы. В общем, делает все, что может делать независимое государство. Однако на имперских картах княжество Чеан, подобно Фряжскому княжеству, обозначено в границах империи Вернов. Раньше Верны держали даже таможенный пост в Нирене на границе с Ливо, но теперь и этого нет.

– Но ведь они могли попытаться еще раз…

– Могли, - согласился Герт, - но, видишь какое дело, войну же не просто так назвали "Войной Городов". За спиной Чеана стояли богатые города-государства Союза Трех Долин: Ливо, Шеан, Кхор и герцегство Решт. Они могли выставить огромные армии и выставили их во время "Войны Городов"…

– Постой, постой! – встрепенулась Бебиа. – Как ты назвал Кхор?

– Ты что, не знала? – удивился Герт.

Как ни странно, на это упоминание тех давних событий не взывало у него сейчас почти никаких чувств. Возможно, что он был нынче пьян, и не только от вина. Или все дело в том, что с каждым прожитым днем в теле бедняги Карла он все больше становился Карлом и меньше – Гертом?

– О чем я не знала?

– О том, что Кхор стал королевством всего лишь сорок два года назад, а Шеан на год позже.

– А до этого?

– А до этого там были республики, кроме Решта, конечно. Рештом правили герцоги, только династия была другая…

Что ж, так все и было. Сначала полыхнуло в Кхоре, а вскоре уже пылал весь юг. И тогда Яков Верн решил, что пробил его час!

– Что же ты молчишь! – окликнула его Бебиа.

– Извини! Задумался… Но мы уже почти у цели. Сюда, на юг пришла засуха. Год, другой… Недород, голод, чума. Начались восстания городского плебса и крестьян, а потом все окончательно рухнуло. Ужасные времена, Бебиа! Гражданская война страшнее обычных войн. Все воевали против всех…

"Все воевали против всех! Вот в чем дело!"

– Браво!

Герт не вздрогнул только потому, что не вздрагивал никогда. Не пугался. Не впадал в ступор, что бы ни происходило и как бы мгновенно это ни произошло. Мог растеряться, конечно, как случилось совсем недавно, когда сломалось колесо у кареты… Но даже тогда он не вздрогнул и не изменился в лице. Особенность натуры, и никакой доблести.

Герт оглянулся через плечо и увидел, что часть стены отошла в сторону, и в открывшемся проеме стоит графиня ле Шуалон.