Подошли к берегу, вернее, к песчаной отмели. Аккуратно наползли на нее носом и тут же выбросили два якоря – кормовой и баковый. Баковый, насколько понял Герт, нужен был для удержания галеры на месте, - она же не села на мель, а только чуть "въехала" на неширокую песчаную стрелку, - а с помощью кормового собиралась потом с отмели сниматься. Сходни при такой швартовке, естественно, не сбросишь – слишком высоко оказывается палуба по отношению к земле. Поэтому спустили за борт матросов, и они вместе с подоспевшими на помощь моряками с королевских галер начали сооружать помост, на который уже можно было бы перебросить мостки, и лестницу, чтобы спускаться с помоста на песок.

Пока визжали пилы, стучали молотки и тюкали топоры, на берегу в основании отмели начали собираться дамы и кавалеры из свиты короля. Какое-никакое, а развлечение. Не все же прогуливаться по неровному берегу, устраивать пикники на опушке леса или на крутом берегу реки и коротать время в тесных палатках и не слишком просторных шатрах. Расстояние было небольшое, так что кое-кто из дворян, давно и хорошо знакомых между собой, начал перебрасываться репликами: вопросами и приветствиями, шутками и насмешками разной степени непристойности.

Герт и Шенк в этом празднике жизни участия не принимали. Они здесь были чужими, и знакомых при дворе не имели. Стояли в сторонке, наблюдая за работой матросов, лениво переговаривались, бросали взгляды на все увеличивающуюся толпу в пух и прах разодетых придворных и обсуждали между делом планы на ближайшее будущее. Их ожидали столица и два двора, герцогский и королевский, куда их обещал ввести щедрый на милости граф Орора, и гуляния в праздник Солнцестояния, длившиеся в Реште не менее трех дней.

– Лорд ван Холвен! Карл! – неожиданно окликнули Герта из толпы.

Голос был не просто знаком, Герт сразу же узнал и тембр, и особую тональность, и те интонации, от которых у мужчин начинает кружиться голова, и лопаются от напряжения штаны. Он поискал взглядом и, разумеется, тут же обнаружил среди собравшихся на берегу дам и кавалеров неутомимую лисицу Бебиа, и к тому же не одну. Рядом с девицей ла Скарца стояла, опираясь на трость, Микулетта ар Иоаф графиня ле Шуалон…

***

– Оставь нас, деточка! – приказ прозвучал сухо, но в нем слышалась резкость, словно, приглушенный расстоянием удар бича. Ударом и был. Бебиа вздрогнула, как если бы по ее спине, и в самом деле, прошлись ременной плетью. Вздрогнула и тут же сорвалась с места. Герт, кажется, и моргнуть не успел, а силуэт девушки уже растворялся среди деревьев.

– Потом отдерешь! – графиня обернулась к Герту и смотрела ему прямо в глаза. Снизу-вверх. – Ночь длинная, успеешь еще!

– С места в галоп?

Это был их второй разговор, и старуха, по-видимому, решила взять реванш.

– Как получится!
– отмахнулась Микулетта и сразу же пошла на приступ.

– Кто ты такой?!

– Есть идеи? – с ней и раньше было интересно говорить, но в те времена он с ней не только разговаривал. Теперь, по-другому.

– Есть!

– Озвучишь?

– Мы перешли на «ты»?

– Ты начала, я подхватил!

– Вот! – подняла она палец. – Откуда это? Я, Карл, это помню, а ты? Ты сказал, он умер, но не сказал, когда!

– Это важно?

– Еще бы! Мне тут шепнули, что в Кхоре объявился то ли сын, то ли внук господина Шазара. Что скажешь?

– А что бы ты, Кулето, хотела услышать?

– Кулето? – нахмурилась она и отступила на шаг, словно от жара печи. – Ты сказал, Кулето?! Так называл меня только он!

– А ты боишься назвать его по имени, - покачал головой Герт. – О, времена, милая, о нравы! Сорок лет прошло, но для тебя он все еще только господин Шазар?

– Что ты знаешь? Что ты можешь знать! – спросила Микулетта каким-то неживым, хриплым голосом.

Кажется, он ее победил, даже не начав игры по-настоящему.

"И это сильные мира сего?!"

– Знаю, - сказал он холодно.

– Откуда?

– Откуда, не скажу, но знаю так много, что тебе, Кулето, не захочется, услышать и половины.

– Слова! – она все-таки попыталась выбраться из западни, но куда ей! – Сотрясаешь воздух, мальчик?

– Сотрясаю? – переспросил Герт.
– Что ж… Помнится ты рассказывала у костра… Как ты сказала? Лет через десять? Не в Реште, а в Кхоре? И сразу во все дырки?