То есть, бабло побеждает зло — богатенькие Ричи от мора не страдают. Они просто по утрам ебашат эту «обнуляющую» настоечку заместо чая, и в ус не дуют. Нет, дуют — она убивает все микробы в организме, поэтому их проносит с реактивной струёй, а ещё это ослабляет иммунитет.

Целительные эликсиры — это не решение проблемы. Нам нужна вакцина.

— А что за история с изолятором? — спросил я у Япина.

— Сегодня утром задержанные на карантин попытались разоружить стражу и вырваться на свободу, — ответил он. — Порядок уже восстановлен — возмутители спокойствия уже расстреляны.

— Ох, жесть, — констатировал я. — Ладно.

— Порядок превыше всего, военный комендант Вэй, — сдержанно улыбнулся главный лекарь.

— Согласен, — кивнул я. — Ладно, к другим вопросам. Господин Хэ, какие у вас успехи с соблюдением комендантского часа?

Хэ Яньсюн, старший заместитель военного коменданта, выглядит очень устало — ни один обычный человек не в состоянии выдержать мои темпы работы, но он старается. Мало спит, много работает, зато результаты отличные. Ещё пару-тройку недель такого ритма и нужно отправлять его в долгосрочный отпуск, а то перегорит насовсем…

— А? Комендантский час? — очухался Яньсун. — Да, порядок соблюдается! Горожане с пониманием отнеслись к этому ограничению и не покидают свои жилища в ночное время.

— Патрулей хватает? — спросил я.

— Инспектор Се выделил достаточно стражников, — кивнул Яньсун.

— И это просто здорово, что всё начало работать, — улыбнулся я. — Скоро, когда всё будет готово, мы объявим цзинь чу.

— Ты уверен, что это стоит того, мастер Вэй? — спросил Яньсун. — Это парализует всю работу…

— Уверен, — ответил я. — Средство рабочее — проверенное…

Цзинь чу — это местный аналог самоизоляции. Переводится это как «запрет выходить», что полностью характеризует задумку.

Жителям будет запрещено покидать свои жилища, с какой угодно целью, а еду и воду им будут доставлять специально выделенные для этого морпехи. Разумеется, бесплатно — за счёт военной комендатуры и императорской администрации.

Все понимают, что главная наша ценность — это люди. И когда война закончится, кому-то нужно будет расчищать руины и восстанавливать город. А если все умрут, кто будет этим всем заниматься? Тётя Мотя? Дядя Федя? Я?!

Кровососы же вообще жизненно заинтересованы в сохранении своего «корма», поэтому имперская администрация не только одобрила мою инициативу, но и сделала её обязательной для всех остальных военных комендатур.

Но в остальных комендатурах, как показала практика, служат некомпетентные долбоёбы, которые даже водоснабжение организовать не в состоянии, поэтому следует ожидать, что часть населения города будет голодать и устраивать голодные бунты.

— А где ты её проверил? — спросил Яньсун.

— Далеко отсюда, — ответил я.

— Там, откуда ты родом, живут другие люди, — покачал головой Яньсун.

— Люди везде одинаковые, — не согласился я с ним. — Поверь моему жизненному опыту. И, в конце концов, они будут вести себя точно так же.

Это, несомненно, приведёт к взрывообразному росту населения через девять-десять месяцев…

— Императорская администрация будет внимательно наблюдать за происходящим, — предпредил Яньсун.

— Да они и так пырятся в нашу сторону, не отводя глаз, — усмехнулся я. — Мне всё равно — я свою работу знаю.

Бюрократы настолько напуганы, что согласны практически на всё — даже если придётся вырезать часть населения, ради сохранения остальных, они пойдут на это.

Но мы и так вырезаем часть — не прошедшие испытание карантином граждане, с проявившимися симптомами мора, подвергаются безжалостному уничтожению. Нарушители комендантского часа — аналогично.

Мы жертвуем свободой меньшинства ради выживания большинства — в условиях жестокой пандемии, с трудом удерживаемой на границах подотчётных мне кварталов, это единственная рабочая стратегия.

— У остальных комендантов дела идут значительно хуже, — произнесла Сара. — Даже если мы облажаемся, на фоне остальных это будет выглядеть, как ошеломительный успех. К тому же, наша комендатура — единственная, сумевшая выставить адекватное ополчение.

— Ой, не напоминай… — попросил я, поморщившись.

Видел я ополчение, выставленное другими комендантами…

«Смех и грех, блядь», — подумал я, вспомнив тех доходяг, которые не сумели откупиться от «военкоматов».

Дело ведь даже не в том, что другие военные коменданты — это прожжённые коррупционеры, хорошо умеющие только пилить бюджеты. Точнее, в этом тоже, но не только.