— Предатель… — выдохнул я, и стены словно подтвердили это низким гулом.

Из тени вынырнул Влад. Он не убежал с другими, он остался здесь. Одним выверенным движением Влад вогнал свой кинжал под рёбра Ивлеву — точно в печень. Воздух вырвался из лёгких Ивлева с сиплым «хх…», он согнулся, уставившись в лицо Владу. Но вместо слов изо рта пошла кровь, и его шаги сбились с пульса приюта навсегда. Он рухнул на песок.

Освобождённый снова двинулся вперед, но теперь я видел, что правая нога у него не держит стойку — этому гиганту приходилось прихрамывать.

Он сделал широкий замах левой саблей. Потоки приюта хлынули ко мне из камня, проходя через стопы, голени, позвоночник. Они слились в единый нервный импульс в руке, сжимающей скальпель.

Секунда.

Я — сосуд, через который бил сам приют. А враг в замахе открыл шею. Так вот он — мой шанс.

Я рванул вперёд, чувствуя, как клинок в руке горит от перенапряжения. Резанул по линии, где сходились жизненные каналы ублюдка. Скальпель вошёл в шею Освобождённого с чистотой идеального надреза, без лишнего сопротивления.

Поток энергии, перерезанный этим движением, взорвался, вырываясь наружу ослепляющим светом и ударной волной. В них смешались моя сила и ярость приюта, оскорблённого этим вторжением. Тем, что его пытались выпить, выжать досуха. Освобождённого теперь разрывало изнутри, его собственная мощь обратилась против него.

В тот же миг, когда перерезал его главную энергетическую магистраль, я понял, что потянул за нитку, пришитую к самому сердцу приюта.

Потоки, что ещё секунду назад били в меня из стен, обмякли, ушли в пустоту. Камень под ногами стал глухим, будто мёртвым.

Приют застонал. Балки над головой хрустнули, трещины побежали по стенам, как надрывы по коже. Факелы вырвало из держателей, огонь расплескался, взметнулись языки пламени.

— Пригнитесь! — успел я крикнуть тем, кто ещё держался на ногах.

Волна обрушения прошла, и меня самого отбросило к стене.

Я уже знал, что только что вырезал опухоль, но вместе с ней умер и весь организм…

…Я стоял посреди того, что ещё утром было живым организмом — Приютом.

Теперь это был лишь труп: камни, как обломанные ребра, балки, чёрные от огня.

Потоки, которые я чувствовал в нём час назад, изникли окончательно.

Скальпель всё ещё был в руке, но в нём не было нужды.

— Ну что, доктор… приём окончен, — тихо сказал я, глядя на пустое место, где был главный вход.

Теперь там зияла рана в теле мёртвого здания.

Я медленно обвёл взглядом остатки, угадывая очертания лестницы, контур зала, и двор, где когда-то стояла тренировочная площадка.

Всё.

Конец.

В груди было странное чувство — пустота, как после долгой операции. Когда пациент умер на столе, и ты понимаешь, что отдал всё до последней капли. Но всё же этого оказалось недостаточно.

У каждого врача есть, как известно, собственное кладбище.

Обломки ещё тлели, в углях шевелился жар.

Прямо из центра этой серой воронки медленно поднялась фигура. Сначала это был силуэт в дыму. Затем появилась обгоревшая одежда. Лицо, покрытое сажей, с растрескавшейся кожей и в крови.

Роман Ивлев поднял голову и посмотрев перед собой вздрогнул.

— М-мои глаза… — зашипел он.

Он понял, что ослеп.

Белые, мёртвые, без зрачков — его глаза переполняла та самая холодная ярость Освобождённого.

От автора:

Берём одного аристократа-балбеса и меняем его на более компетентную копию. Я должен был стать только фигурой в чужой игре, но решил сам стать игроком: https://author.today/reader/478322