— Давай не будем об этом.

Намек понят, замолкаю.

Мы пошли дальше, чуть попетляли по коридорам. Я заметил в одном из тупиков старую, покрытую паутиной дверь, которую явно не открывали со времен царя Гороха. Прошел бы мимо, но нос отчетливо уловил запах лекарств.

— Дема, погоди, а там что? — спросил я.

— Там… — Демид явно задумался, видно, это место было ему без надобности. — А! Вспомнил, тут у нас всякое старье хранится, которое не доходят руки списать.

Я подошел, дернул на себя дверь и заглянул внутрь. Увиденное заставило меня внутренне вздрогнуть.

Внутри действительно была навалена куча всякого барахла, давно никем не разбиравшегося. Но помещение явно не было предназначено под кладовую. Нет, очевидно, здесь когда-то было нечто наподобие медпункта, напоминавшего советский госпиталь начала двадцатых прошлого века. Старые, проржавелвшие койки стояли вдоль стен, прямо на них ворохами лежали вещи — они использовались в качестве стеллажей. Как и скрипучие шкафы с разбитыми стеклами, где некогда хранились лекарства, теперь были забиты старыми тряпками. Но даже несмотря на это, я отчетливо чувствовал запах больницы, буквально въевшийся в стены.

— Так, а нормальный медпункт есть? — спросил я.

— В смысле нормальный? — озадачился Демид. — Это зачем он тебе, вместо музея, поглазеть? Вот ещё. Вообще-то медицина — псевдонаука. Кто умеет управлять энергетическими потоками, в ней просто не нуждается. Тело само регенерируется… а что? Или у вас, у сбившихся, всё по старинке? Опера-а-ации там, рентгены?

Я не ответил. Чуть раньше я несколько раз слышал о медпункте в Приюте. Потому теперь был немного шокирован, что медицины тут нет. Как говорится, Юра, мы все прое… ладно, не будем о плохом.

Что до «псевдонауки», то гниль, поселившаяся внутри приютских, явно показывала, что как раз медицины-то здесь остро не хватает. Может, и не «по старинке», как выразился Демид, а в принципе.

Демид вдруг огляделся, приметил, что камера висит далеко, и зашептал:

— На самом деле порой всякие штучки «по старинке» — отлично помогают. Мы натягали себе всяких обезболивающих… — признался он. — После тяжелых тренировок вообще неохота ждать, когда энергетические каналы сами восстановятся. Да и вот…

Он замялся, слегка поколебавшись, но всё же приподнял край своей робы, показывая свежий глубокий надрез чуть выше бедра.

— Рану эту после боя с тобой заживляю… без таблеток бы чокнулся!

Я внимательно посмотрел на рану и сразу нахмурился. Края ее были неровными, с воспалением вокруг, явно заметны признаки начинающегося заражения.

— Что ты так смотришь, что не так? — насторожился Демид. — Сдашь меня?..

— Все не так. Во-первых, края надо было сразу обработать, у тебя тут грязь и воспаление. Сейчас надо тщательно очистить рану и продезинфицировать.

Я понимая, что мои слова для Демида — своего рода «белый шум», потому просто взял и зашел в заброшенный медпункт. Огляделся, заприметил в одном из шкафчиков покрытый паутиной флакон, в котором только чудом оказался спирт. Тряпку получилось найти быстрее — ветоши здесь было хоть отбавляй.

Я взял флакон, понюхал, убедившись, что это действительно спиртовой раствор, и достаточно крепкий. Затем вылил немного на ткань и начал аккуратно очищать края раны ученика.

Демид едва заметно вздрогнул от резкого жжения, но терпеливо молчал.

— Теперь слушай внимательно. Рана должна дышать, и обязательно должна быть чистой. Если увидишь снова воспаление — вот такое красное, припухшее — то обязательно промой и обработай повторно. Запомнил?

Он молча кивнул, внимательно следя за моими движениями и явно удивляясь моим знаниям. Через несколько секунд, когда я закончил, облегченно вздохнул и опустил робу.

— Спасибо! А ты… откуда это всё знаешь?

— У нас, «сбившихся», — с легкой иронией ответил я. — Многое «по старинке». Иногда это реально спасает жизни. В следующий раз не стесняйся сразу спрашивать.

Иногда лучше старомодное лечение, чем гнить изнутри, как некоторые здешние «продвинутые» ребята. Но вслух последнее я говорить не стал. Лечились ли так сбившиеся, я пока не знал, но и уличить меня тут пока что некому.

— А что именно ты пьешь из таблеток? — спросил я. — Стянули какие-то, говоришь?

Он снова оглянулся и аккуратно достал из потайного кармана слегка помятую упаковку.

— Вот, это. Нашел в старом шкафу.

Я взял блистер в руки и прочитал название. «Ибупрофен». Просрочен почти на два года, но это ещё не смертельно, хотя эффект, конечно, будет уже не тот.