— Ты мог просто купить новые камни. Зачем было восстанавливать именно эти?

— Потому что для тебя важны именно эти рубины. Подарки родителей невозможно заменить.

Полина отложила коробочку и, не сдержавшись, обняла меня. Её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.

— Спасибо, — прошептала она мне в плечо. — Ты не представляешь, как много это значит для меня.

Я осторожно погладил её по спине:

— Это я должен благодарить тебя. Без твоей жертвы мы не смогли бы начать плавку Сумеречной стали. Ты помогла защитить Угрюм.

Гидромантка отстранилась, утирая слёзы:

— Прости, я распустила нюни как институтка. Просто… когда мама дарила мне это колье, всё было иначе. Мы были счастливой семьёй. А теперь…

— Теперь у тебя есть новая семья, — мягко сказал я. — Здесь, в Угрюме. И мы ценим тебя не за титул или приданое, а за то, какая ты есть.

Полина грустно улыбнулась:

— Новая семья… Знаешь, я никогда не думала, что буду скучать по Угрюму, но когда когда мы были в Москве, всё время ловила себя на мысли — скорее бы вернуться.

— Угрюм обладает странным притяжением, — согласился я.

Она помолчала, перебирая камни в коробочке.

— Вчера Тимур рассказывал про свою работу в разведке. Про то, как приходилось годами притворяться кем-то другим. — Полина покачала головой. — Не представляю, как он выдерживал. Я бы сошла с ума без возможности быть собой.

— Черкасский — сильный человек, но даже ему, думаю, тяжело давалась такая жизнь.

Лёгкий румянец тронул её щёки:

— Он обещал научить меня паре шпионских трюков. Говорит, мне пригодится умение читать людей. Хотя я подозреваю, он просто ищет повод проводить больше времени вместе.

— И ты не против? — улыбнулся я.

— А с чего бы мне быть против? — она фыркнула, но глаза заблестели. — Тимур… он интересный. Непредсказуемый. С ним не соскучишься. Вчера притащил мне какую-то древнюю книгу по гидромантии. Сказал, что нашёл на рынке в столице и сразу обо мне подумал. А там такие заклинания… — она покачала головой. — В общем, теперь я знаю, как превратить воду в кислоту. Зачем мне это знание — загадка, но Тимур был так доволен своей находкой, что я не стала его расстраивать.

— Кажется, он неплохо тебя понимает.

Лёгкий румянец тронул её щёки:

— Он… да, он особенный.

Я поднялся:

— Рад, что смог вернуть украшения. Спасибо за помощь — выручила в трудный момент.

У двери Полина окликнула меня:

— Прохор! Спасибо за всё. За то, что принял меня в Угрюме, за доверие, за… за то, что сдержал слово. Я рада, что могу называть тебя другом.

— Взаимно. Отдыхай. Спокойной ночи.

Выйдя на улицу, я глубоко вздохнул. Ночной воздух освежал, помогая собраться с мыслями.

«Трогательная сцена, — прокомментировал Скальд, усевшийся на моё плечо. — Прямо слезу вышибает. Если бы у меня были слёзы. И если бы я был сентиментальным идиотом».

— Не начинай, — предупредил я ворона.

«А что? Я просто отмечаю факты. Девчонка, кажется, окончательно запала на твоего Черкасского. Видел, как покраснела? Это тебе не просто дружеская симпатия!»

— И прекрасно. Они подходят друг другу.

«Ага, один хитрец, другая — романтичная дурёха. Идеальная пара! Хотя знаешь что? Может, и правда сработает. Она его приземлит, а он её научит не доверять первому встречному».

— Скальд, с каких пор ты стал экспертом по отношениям?

«С тех пор, как триста лет наблюдаю за людскими глупостями! И знаешь что я понял? Орешки — вот единственная стабильная ценность в этом мире! К ним можно валюту привязывать… Кстати, о них…»

— Получишь утром, — пообещал я. — А сейчас дай подумать в тишине.

«Тишина? Ха! В Угрюме? Да тут собаки лают, та малахольная свои арии голосит, кузница грохочет даже ночью, а ты хочешь тишины! Оптимист!»

Густав фон Рохлиц стоял у высокого стрельчатого окна своего кабинета в Рижском замке, наблюдая за серыми водами Даугавы. Правитель Рижского княжества — человек лет пятидесяти с аккуратно подстриженной седеющей бородкой — сжимал в руке бокал рейнского вина. За последние дни новости из Москвы становились всё хуже.

Резкий звук магофона разорвал тишину. Фон Рохлиц взглянул на экран и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Этот номер не отображался в устройстве, но он знал, кто звонит.