— Да это так… успокоительное. Последнее время ужасно не высыпаюсь. Кошмары снятся.

— Что снится?

— Не хочу говорить.

Антон не стал расспрашивать, зная, что в течение минуты она все ему выложит. Не успел он выключить ноутбук, как она сказала:

— Представляешь, мне снилось, что я съела Сашу.

— Здорово же ты проголодалась.

— Не смешно, — поежилась Олеся.

— Извини. Но ведь он правда очень сладкий.

— Ты чудовище.

— Не обижайся. Это всего лишь сны. И десять минут назад я говорил ту же фразу нашему сыну.

— Тебе легко рассуждать.

Олеся наклонилась, чтобы поправить подушки. При этом подол футболки задрался, обнажив упругие, как и десять лет назад, ягодицы под полупрозрачными сиреневыми трусиками. Антон смотрел на попку жены с видом, с каким посетители галереи рассматривают картины мастеров эпохи Возрождения.

Олеся сняла линзы и улеглась в постель.

— И через сколько минут ты отрубишься? — спросил Антон, поглаживая ее по ноге.

— На упаковке написано: через пятнадцать.

— Я успею трижды довести тебя до оргазма.

Олеся фыркнула:

— Что-то не верится.

— Проверим?

— Только быстро.

— Только так.

— Свет, — сказала Олеся после продолжительного поцелуя.

— Самая тяжелая работа на мне… — проворчал Антон, вставая.

Олеся задрала к потолку стройные ножки и стянула трусики, оставшись в одной футболке.

— Заглянешь потом к Саше?

— Загляну. Я посоветовал ему давать подзатыльники всякому приснившемуся монстру.

Антон щелкнул выключателем, и комнату заполнил лунный свет.

— Жалюзи.

— Да, о повелительница!

Он протянул руку к веревке, опускающей жалюзи. Взгляд скользнул по окну. Рука застыла в воздухе.

— В чем дело, дорогой?

Антон не отвечал.

— Ты меня пугаешь.

— Там… там кто-то есть.

— Что?! — Олеся приподнялась на постели. — Ты имеешь в виду, у нас во дворе?

— Мне кажется, я видел кого-то под окнами.

— О господи! Как он выглядел?

— Изогнутый клюв, мешок с песком за спиной…

— Надеюсь, ты понимаешь, насколько это не смешно.

— Ладно. Просто тень промелькнула.

— Скорее иди в кровать.

Антон нерешительно замялся:

— Черт…

— Что на этот раз? — вздрогнула Олеся.

— Я забыл занести в дом мангал.

— Ну и хрен с ним.

— Нет. Второй украденный мангал за год — я этого не перенесу. Пойду проверю, кто там шляется.

Олеся села, подтянув под себя ноги.

— Никуда я тебя не пущу.

— Брось. Я только посмотрю.

— Но мы же…

— Я туда и обратно. Не хватало, чтобы бомжи решили, будто к нам можно ходить, как в гости. — Олеся недовольно надула губки. — Ну, перестань. Я мигом.

— Возьми с собой телефон.

— Хорошо. — Он сунул мобильник в карман пижамных штанов. — Не смей засыпать!

— Если ты успеешь за три минуты, у тебя останется еще около трех.

— Это мое время, детка!

Он вынырнул в коридор. Поравнявшись с детской, прислушался. Саша, конечно, спал, и, судя по благостной тишине, спал в кровати, а не на ходу, как в прошлый раз.

Телефонный звонок застал Антона на кухне.

— Журавлев слушает.

— Где ты лазишь? — прошептала Олеся из трубки.

— Я только к дверям подошел.

— Подошел, и хватит. Теперь возвращайся.

— Мы, Журавлевы, никогда не возвращались без мангала.

— Вы, Журавлевы, возвращались даже без ботинок.

Она намекала на случай восьмилетней давности, когда студента Журавлева друзья доставили домой, пьяного и босого.

— Случалось, — признал Антон, выглядывая в кухонное окно. Олеся дышала ему в ухо. Бродяг, по крайней мере с этой стороны дома, видно не было.

— Эй! — позвала жена. — Ну что там?

— Все в порядке. А ты как?

— Засыпаю.

— Не вздумай! Что ты делаешь сейчас?

— Что делаю, блин?! Тебя жду.

— А в чем ты?

— В футболке. По-прежнему.

— Ты не надела трусики?

— Нет.

— Грязная девчонка. — Он открыл двери и вышел из дома. — На улице отличная погода. Луна, как в том фильме про оборотней. С Лоном Чейни-младшим.

— «Сумерки»?

— Ага. Почти.

— Что еще видишь?

— Штакетник, который нужно покрасить, качели, поливной шланг, песочницу… Твою мать!