Шрифт:
— Мне немного больно, — сказал Суханов.
— Мне тоже, вонючий ты ублюдок. Лежи смирно, сейчас я вызову скорую помощь.
— Хорошо.
«Это совсем не похоже на лунатизм, — подумал Журавлев, выплевывая сгусток крови. — Это какое-то гребаное бешенство!
Он вывалился из соседского дома, прижимая к уху телефон. Луна, как и прежде, правила на небе, необычайно большая, идеально круглая.
— Почему не отвечаете, мать вашу! — в сердцах выкрикнул Антон.
Два выстрела громыхнули где-то поблизости. Одновременно дом на другой стороне улицы, оглушительно взревев, разорвался. Стены рухнули, выблевывая на асфальт труху быта, искореженный газовый котел кусками вылетел на газон, крыша ввалилась, а на ее месте расцвел бутон огня.
Антон так и застыл, озаренный всполохами пожара. Короткие гудки сигналили в его ухо из телефона.
— Там же были дети… — прошептал он. — Трое детей…
Пламя шелестело гигантским знаменем, повсюду валялись пылающие ошметки. Квартал превратился в нарядную елку на празднике Катастрофы.
Но расцвеченная огнями улица крепко спала, и Антон был один на один с ужасом, который становился все иррациональнее.
А потом появилась она: женщина лет сорока с трубочками бигуди в волосах, в развевающейся на ветру ночной сорочке. Она брела по тротуару, слепо таращась в пустоту, и повторяла:
— Они не хотели спать. Их так сложно уложить. Они должны были уснуть…
Антон выронил телефон и побежал.
Не к женщине, которая спала и ходила во сне — и зачем-то несла в руках окровавленный тесак.
Он побежал к своему дому, туда, где сейчас спала его семья, его маленький Саша, его красавица-жена.
— Олеся! — завопил он, врываясь в прихожую. Из ноздрей сочилась кровь, но Антон глотал ее, не замечая. — Олеся, проснись! — Он едва не упал на кухне, схватился за холодильник. — Олеся, Саша, вы меня слышите?!
«Если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?» — спросил его Саша вчера. Вопрос в том, насколько плохое? Не имел ли он в виду убийство своей подружки молотком для мяса? Или подрыв газовых котлов?
Еще один взрыв сотряс стекла, но Антон не остановился. Он бежал по коридору к открытым дверям их с Олесей спальни, к закрытой и запертой двери в детскую.
— Олеся, проснись!
«Представляешь, — сказала она ему, — мне снилось, что я съела Сашу».
Антон заколотил в двери детской, размазывая по деревянной поверхности кровь.
3.4
Дома он собирался почитать Чапека, чтобы расширить словарный запас. Но образ утреннего клиента маячил в сознании. Приключения капитана Ван Тоха [7] не усваивались.
«Чтоб тебя!» — Корней поплелся к компьютеру. Вбил в поисковик фамилию великана.
Браузер завис на мгновение, потом выбросил список сайтов.
Отто Леффлер — ученый-химик тысяча девятьсот двенадцатого года рождения.
Отто Леффлер — пилот-ас Первой мировой.
7
Капитан Ван Тох — персонаж книги Карела Чапека «Война с саламандрами».
Еще «Твиттер» [8] молодого немца — явно не того, кто нужен.
Ниже шли Вильгельмы и Курты Леффлеры.
Корней пожал плечами, потянулся к мышке.
Его челюсть медленно поползла вниз. Пол зашатался под ногами. В позвоночник будто залили ртуть.
Он узнал фотографию напротив первой же ссылки.
Сужающийся к макушке череп, широкая линия рта, впалые щеки. Вот он, сегодняшний гость.
— Но это невозможно… — прошептал Корней.
Пальцы покалывало. Он навел курсор. Прыгнул в статью, как в прорубь.
8
Признана в РФ экстремистской организацией, ее деятельность запрещена.
«Отто Леффлер — американский химик немецкого происхождения. 1912—1963 (предположительно)».
Корней увеличил фотографию.
Лед, сковавший грудную клетку, треснул. Он обознался, конечно.
Да, голова-яйцо, проволочные очки, будто бы те же самые. Сходство, как между отцом и сыном. Но на фото не великан.
«А ты, Корь, допускал, что ему сто шесть лет?»
Впечатленный обманчивостью превью, Корней очертил курсором худощавое лицо.
Если Леффлер-писатель был похож на повзрослевшего Дыма, то Леффлер-химик ничем не напоминал интернатского недруга. Корней сказал бы, что визитер — гибрид Дыма и человека с черно-белой фотографии.
И разве это не удивительно?
С чего бы кому-то представляться именем ученого, носить такие же очки?
«Родственник, — решил Корней, — внук».
Он покрутил колесико мышки.
Отто Леффлер, химик и инженер, стоял у истоков американского ракетостроения. В тридцать пятом году он перебрался из Третьего рейха в Пасадену и поступил на службу в Калифорнийский технологический институт. При институте работала «Гуггенхеймовская аэронавтическая лаборатория» (попробуй выговорить!), и там амбициозный немец экспериментировал в области создания ракет на твердом топливе.