– Имеем две вещи, – продолжил Альварес, – отсутствие свертываемости и непринадлежность человеку. Не знаю, что конкретно они значат, как они связаны, но я знаю, что есть животные, чья слюна содержит антикоагулянты, которые облегчают гематофагию…

– Так, док, погодите. Почему вы не допускаете, что это не был просто ошибочный тест?

Альварес снял маленькие очки в проволочной оправе и положил их на соседний стол. Затем прислонился к этому столу и потер глаза.

– Я провел его три раза. И каждый раз получалось одно и то же. Конечно, это возможно, да, произошла кое-какая ошибка. Антисыворотки, которые у нас здесь, не самые свежие. Мы не часто их используем. Я всю ночь не спал. Размышлял над этим.

Ридеру внезапно захотелось выбраться на свет, и он взял с табурета шляпу.

– Ладно. Как бы это ни было поразительно, вряд ли оно относится к моему делу. Не считая разве что бара.

– Вы религиозны? – спросил Альварес.

– Не особенно, нет, – ответил Ридер. – Я верю в силу науки.

– Некоторые сказали бы, и mia buelita [24] в их числе, что у нас тут случилось чудо. Вот у нас несчастная мертвая девушка, вся всмятку, сердце, легкие и мозг повреждены безвозвратно, от нее осталась просто оболочка, которая раньше была жива, но теперь нет, и все же кровь в ее венах до сих пор движется, как по собственной воле. Будто она хотела жить сама. Как это возможно? Моя бабушка сказала бы, что это моя работа, как человека науки, – объяснить это чудо, найти в нем Божий замысел, может, даже направленный на благо всего человечества.

Ридер посмотрел на мертвую девушку и покачал головой.

– Не хочу обидеть вас или вашу бабушку, док, но мне это никаким чудом не кажется.

– Нет, – сказал Альварес. – Нет, не кажется. Правда в том, сэр, что я не обладаю какой-то великой верой, и я, конечно, не серолог [25] , но я, как и вы, разбираюсь в этом достаточно, чтобы понимать: в естественных обстоятельствах кровь себя так не ведет.

– Или, – сказал Ридер, – дело просто в неправильном тесте.

Альварес опустил глаза на водосток в центре бетонного пола. Затем, через мгновение, кивнул и вытер очки подолом лабораторного халата.

– А каких животных используют, чтобы сделать эту антисыворотку? – спросил Ридер.

Альварес снова надел очки, заправив за уши проволочные дужки, и ответил:

– Кроликов.

Альварес привел Ридера в свой кабинет, откуда Ридер позвонил в штаб и попросил Мэри, диспетчера, передать Сесилу, что след, по которому он здесь шел, выглядит еще холоднее, но все же придется задержаться еще на денек.

– Я поговорю с родителями, – сказал он. – Просто чтобы точно убедиться. – Он на секунду прислушался, после чего ответил: – Да. – И повесил трубку.

Альварес сидел у себя за столом и кипятил на горячей плите воду в лабораторном стакане. Ридер осмотрелся вокруг. Это был кабинет человека, которому не нравилась его работа. Металлический стол, картотечный шкаф, пишущая машинка, пустой лоток для бумаг, полный почтовый ящик. Ридер подумал о собственном кабинете и о том, как мало в нем от его личности. Кирпичи с раствором, карты и лампы. Вешалка для шляпы и ремня. Календарь на стене. И папки. Многочисленные стопки папок.

– Вам бы пойти домой, – сказал он доктору. – Отдохнуть немного.

– Мне нужно провести еще пару тестов, – сказал Альварес. – До полного вскрытия. – Он взял стакан черной силиконовой перчаткой и налил кипяток в керамическую кружку. Затем взял пакетик «Эрл Грея» из банки на столе и бросил в кружку.

– Где ее родители живут? – спросил Ридер.

– В маленьком городке часах в полутора на запад отсюда. Сьело-Рохо.

– Когда похороны?

– Послезавтра. Вскрытие сегодня проведу, скорее всего. Если вы не попросите отложить.

– Нет, я уже закончил. Как, вы говорите, назывался тот городок?

– Сьело-Рохо.

– Прекрасно, – сказал Ридер. – Еще раз спасибо, док. И поспите все-таки.

Он вышел из кабинета и посмотрел в сторону смотровой. Вдоль длинного тусклого коридора он увидел, что двойные двери были открыты, а стальной стол, где до этого лежал труп девушки, пустовал. Осталось только покрывало – оно валялось скомканное на полу.

– Послушайте, док, – сказал Ридер через плечо. – Кто-то забрал нашу девицу?

– В смысле «кто-то»? – спросил Альварес, выходя в коридор.

– Похоже, что нет, – сказал Ридер и указал на противоположный конец коридора, где двери вели в переулок.

Девушка шагала зигзагами, медленной, неровной походкой. Через каждые несколько мгновений она чуть не падала и выпрямлялась снова, лишь держась за стену. При деформированных бедрах и изборожденной спине ноги ее, казалось, вполне были способны ее удержать. Со спины у нее свисал лоскут кожи.

– Матерь Божья, – проговорил Альварес и перекрестился.