— Надеюсь, всё, что вы здесь увидите и услышите, останется между нами, — произнесла женщина, активировав механизм, который автоматически задёрнул шторы.

Лишь после того, как женщина убедилась, что никто не сможет подсмотреть, она развязала пояс халата, повернулась ко мне спиной и скинула одежду с плеч. Даже при тусклом свете лампы в глаза бросилось уродливое клеймо на правой лопатке с буквами «СК», что означало ссыльнокаторжный.

Предоставив мне достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть отметину на коже, она накинула халат обратно и повернулась ко мне.

— Я знаю, что вы можете удалять шрамы и рубцы от ожогов. Поможете мне избавиться от этого уродства?

— Такое клеймо ставили только тем, кто совершил серьёзное преступление перед государством. Судя по тому, что вы находитесь здесь, а не на малахитовых рудниках, недостаточно тяжёлое для пожизненного заключения или смертной казни.

— Вы поразительно умны для своего возраста, — с едва скрываемым недовольством заметила женщина. Не понимаю, она всерьёз рассчитывала, что я не в курсе и соглашусь удалить это клеймо? Ищите дураков! Я на это подписываться не намерен.

— Надеюсь, вы понимаете, что клеймо ставили не для того, чтобы его сводили? — поинтересовался я.

— Именно поэтому я обратилась к вам и пригласила к себе домой. Я уже пять лет как вдова, а недавно познакомилась с одним интересным мужчиной. Боюсь, если он увидит клеймо, его отношение может кардинально измениться.

— Понимаю ваше желание начать жить с чистого листа, но сводить такой шрам от ожога я не намерен. По крайней мере, пока не увижу разрешения на эту операцию от представителей власти.

Разумеется, никто такое разрешение мне не даст. Преступления против империи не имеют срока давности и по этой статье преступников не амнистируют. Удивительно, что женщина вообще стоит передо мной, а не заканчивает свою жизнь на каторге. На беглянку она точно не похожа, так что я склонялся к мысли, что её вина была не такой уж и значимой.

— Мой муж умер на малахитовых рудниках пять лет назад, — решила открыться мне женщина. — Он пробыл там двенадцать лет, а задержан он был, когда ему стукнуло двадцать пять, а мне — двадцать два. Да, он впутался в плохую компанию. Не уверена, что вы помните в силу своего возраста, но семнадцать лет назад в Ярской губернии было громкое дело. Так вот, я была его женой, и пусть сама не участвовала в заговоре, но знала о нём. Знала, но не выдала заговорщиков, как следовало бы сделать. Что поделать, я старалась быть хорошей женой и поддерживать мужа во всём. Вадик пытался меня выгородить на суде, отрицал мою вину во время допросов, но мне всё равно дали десять лет каторги и на всю жизнь наградили этим клеймом.

Не знаю зачем женщина решила рассказать мне эту историю. Может, просто хотела выговориться, или надеялась расчувствовать меня и уговорить на процедуру.

— Погодите, но ведь после каторги вас должны были перевести в ряд поселенцев и отправить в специальное место.

— Верно, но к моему счастью император Михаил отменил этот указ, подписанный ещё его дедом, поэтому я получила свободу. Отбыв наказание, я не осталась в Яре-на-Светлице, потому как меня там знали, но и покинуть родные места не смогла. Я перебралась в родовой особняк мужа в Дубровске, который пустовал много лет, привела его в порядок и попыталась начать жизнь заново. Вот только это оказалось не так-то и просто.

— Понимаю, но помочь вам ничем не смогу. Думаю, если у вашего избранника действительно искренние чувства, его не остановит ваше тёмное прошлое. Тем более, что это случилось почти два десятка лет назад.

— Благодарю вас за поддержку. Думаю, вы правы. Моё желание скрыть прошлое было вызвано страхом потерять близкого человека и остаться одной, но я должна быть честна с ним до конца и уметь принимать своё прошлое. Если он не поймёт, так тому и быть, — проведя меня до порога, женщина коснулась моей руки и посмотрела в глаза. — Надеюсь, вы никому не скажете об увиденном?

— Можете быть уверены, что я умею хранить врачебную тайну. Тем более, кому следует знать о вашей особенности, и так о ней прекрасно осведомлены, — заверил я пациентку и зашагал в сторону калитки.

Когда я вернулся к машине, Лёня дремал, а Рома смотрел новости на экране крошечной магнитолы, вмонтированной в торпеду автомобиля. Тоже мне телохранители нашлись! Если бы люди Серого кардинала хотели их обезвредить, для этого не понадобилось даже пользоваться даром.

— Что-то ты быстро! — встрепенулся брат и потёр лицо, стараясь поскорее проснуться.

— Мы пообщались с пациенткой и приняли решение не проводить процедуру.

— Выходит, мы зря сюда тащились? — недовольно заворчал Леонид.

— Ничего не бывает напрасно. Сегодня я снова вспомнил о том, что жизнь иногда может быть несправедливой и слишком жестокой к тем, кому не повезло оказаться в плохой компании. А заодно я вынес хороший урок о том, что всегда и во всём нужно быть честным как с самим собой, так и с близкими.